- Капитан Диккенс спрашивает, не придете ли вы выпить с ним чаю?
- Скажите мужу, что я сейчас приду, Лоусон! Ах да, вы не можете сказать, что за флаг на том корабле, с которым мы скоро встретимся? Мне он незнаком.
- Это португальский флаг, а корабль плывет, вероятно, во Францию.
- О, во Францию? - молодая женщина прищурилась, чтобы лучше видеть. "Камоэнс" - тихо прочитала она название брига, которое стало различимо. - Я уже иду, Лоусон.
Сержант Лоусон, вновь учтиво поклонившись, отошел. Молодая женщина ещё немного оставалась на носу, глядя, как приближается "Камоэнс". На португальском корабле можно уже было различить пассажиров, видно было, как они одеты и что делают. Некоторые расхаживали по палубе, другие - как и она - стояли неподвижно. Среди людей, опершись о фальшборт "Камоэнса" был и мужчина в синем сюртуке, как и она прикрывавший шарфом лицо от ветра. Женщина на носу брига, плывшего в Лондон, весело помахала рукой в тот момент, когда корабли расходились, и мужчина в синем помахал ей в ответ. Они продолжали махать друг другу и когда корабли начали медленно, но неумолимо удаляться.
"- Неумолимо? Почему мне пришло в голову именно это слово? - подумала женщина. Почему именно это горькое слово, ведь просто незнакомка помахала незнакомцу!"
Мужчина на "Камоэнсе" продолжал махать, хотя с растущим расстоянием становился все меньше. В тот миг, когда он должен был совсем исчезнуть из виду, она заметила, что рядом с ним появилась какая-то женщина. Потом обе фигуры растаяли вдали, женщина отвернулась и ушла к своему мужу, чтобы выпить с ним чаю. На палубе "Камоэнса" эти взаимные приветствия не ушли от внимания спутницы мужчины в синем.
- С кем ты прощался, дорогой?
- Да ни с кем! - ответил он, смеясь. - С какой-то милой дамой, пожелавшей нам счастливого пути!
- Мне больше нравится здесь, чем ей может нравиться там! Старший офицер сказал мне, что тот корабль пришел из Америки, и что на нем воины, раненые в этой ужасной войне - их везут домой.
Мужчина в синем и его спутница тоже пошли выпить чаю - в ту самую минуту, когда на бриге, плывшем в Лондон, молодая женщина села лицом к лицу со своим мужем капитаном Диккенсом, который полулежал на кровати, опираясь на большую подушку и любовно глядя на супругу, наливавшую ему чай.
- Почему вы так меня разглядываете, мой милый?
- Потому что вы так прекрасны! Я не могу налюбоваться вашей красотой, вы же знаете! - усмехнулся капитан Диккенс. - Даже привычка видеть вас не притупила восхищение, что вы моя, что вы моя жена! Но почему вы так задумчивы?
Молодая женщина улыбнулась.
- Нет, ничего. Просто пришло в голову...
- Что?
- Да ничего, в самом деле. Как вы себя чувствуете, Элмер? Как ваша нога? Элмер! - вдруг вскрикнула она.
Капитан Диккенс закрыл лицо руками и тихо заплакал.
- Элмер! Милый! Что с тобой?
- Я так боюсь остаться калекой! - тихо ответил он. - Господи Боже! Счастье еще, что у меня есть вы. Дай Бог мне никогда не потерять вас, Летиция!.
Плыли они до Франции семь дней. Погода стояла прекрасная, море спокойное. Дебора была очень мила. Узнав, что Тюльпан обнаружил в квартире Рурка не ключ к тайне своей жизни, а только мертвое тело, пыталась утешить его, как могла.
- Мы вместе откроем эту тайну! - говорила она. - Мы сумеем установить твое происхождение!
Так наконец Тюльпан узнал о тех фантастических догадках, которые возникли у неё при виде его татуировки. Поскольку возвращались они во Францию, а значит и к "дорогому" герцогу Шартрскому, Тюльпан настрого запретил ей обсуждать свои догадки с кем бы то ни было, даже с ним самим.
- Обсудим это позднее! - обещал он, чтобы не слишком разрушать её мечты. Не потому, что сам не интересовался своей семьей и своим прошлым, но, по правде говоря, был сыт своими приключениями и несчастьями, сердце его разрывалось от неотступных мыслей о непоправимой потере Летиции, и ему слишком хотелось покоя. Теперь он мечтал о спокойной жизни без проблем, по крайней мере, на первое время, - надеясь, что месяцы, проведенные в Бордо дадут такую возможность: просто, без проблем и будь что будет!
На ке дю Лайон их встречала сестра Деборы Ташингем. Помахав зонтиком, хранившим её от майского солнца, та ловко выскочила из экипажа в тот самый миг, когда Дебора со своим возлюбленным в сопровождении носильщиков сошла на берег.
Когда сестры со слезами и вздохами наобнимались, Дебора с ещё не просохшими глазами, но с улыбкой на лице представила:
- Это моя сестра, милый!
- Мое почтение, мадам Баттендье! - приветствовал Тюльпан и поклонился.
Аврора! Сестрой Деборы Ташингем оказалась никто иная как Аврора Баттендье - а ироническим и нежным свидетелем их встречи был "Фанфарон", пузатый парусник, в чреве которого они впервые занялись любовью, и который был пришвартован рядом с "Камоэнсом", с которого сошли на берег Тюльпан с Деборой! Недаром Аврора Баттендье в эту минуту казалась свалившейся как минимум с Луны!
- Но это же Фанфан! - воскликнула она, внимательно взглянув на сестру. - А ты его именовала в письмах Ролло!
- Что? Вы знакомы?
- Фанфан! Ну надо же! - пораженно воскликнула Аврора и расхохоталась.
- Аврора! Вот так встреча! Как поживает Оливье? - Тюльпан был рад и вместе с тем смущен.
- Он будет очень рад тебя увидеть!
Аврора и Фанфан кинулись друг другу в объятия, и теперь свалившейся с Луны казалась Дебора. Она была настолько потрясена, что пришлось наспех объяснить, что два года назад Фанфан был на постое в доме Баттендье, что они стали добрыми друзьями и что...
- Добрыми друзьями? - протянула Дебора, прекрасно знавшая свою сестру.
- Ну, Оливье с Фанфаном, разумеется! - с подозрительной нервозностью и неуместным смехом поправилась Аврора, но тут же продолжала: - А мы все так тогда беспокоились, мой жучок, когда ты ночью вдруг исчез и с той поры ни слуху, ни духу!
Когда их чемоданы погрузили и они расселись в экипаже, Тюльпан начал рассказывать, что пережил за эти годы и каким образом с Корсики попал в Англию.
- Чтобы стать там любовником моей сестры! - прыснула Аврора, немилосердно ущипнув Тюльпана за бедро.
- Это не худшее, что с ним могло случиться! - заключила Дебора, которая была раздражена, что сестра оказалась знакомой с Тюльпаном раньше, чем она и тем испортила сюрприз, и - хотя и не была уверена - боялась наихудшего! Недаром же Аврора называла его "мой жучок"!
- Но в Англию я прибыл совсем не ради этого! - сказал Тюльпан, целуя руку своей английской любовнице, почувствовав, как той все действует на нервы. - Однако Господь Бог по счастью сделал так, что несчастье, едва не стоившее мне жизни, закончилось такой счастливой встречей!
