— Славное было время, римлянин. Мы неплохо повоевали.
— Да, время было чудесное, — отозвался Катон со слабым кивком. — Я не забуду когорту Волков.
— Я тоже.
Мандракс разжал пальцы, его рука упала, повиснув вдоль тела. Потом он поднял глаза на золоченую волчью голову, посверкивавшую вверху.
— Могу я оставить это себе?
Вопрос удивил Катона.
— Конечно. Разумеется, можешь.
Мандракс улыбнулся:
— Ну, тогда прощай, центурион.
— Прощай, Мандракс.
Знаменосец повернулся, положил древко штандарта на плечо и медленно зашагал к отдаленным воротам.
Катон проводил его взглядом, ощущая пустоту, стыд и презрение к себе, как к орудию чужих непомерных амбиций. Когда Мандракс покинул территорию базы и пропал из виду, сзади послышались торопливые, приближающиеся шаги.
— Катон, Катон, паренек…
Запыхавшийся Макрон встал рядом с другом. Он сиял.
— Слушай, отличная новость… Легат только что мне сказал… Это касается и тебя… Короче, мы вскоре снова впряжемся в привычную лямку! Ты только подумай. Снова будем служить в одной когорте: бритты, поди, даже и не догадываются, какого мы им зададим жару.
— Да уж, — тихо отозвался Катон. — Куда им до нас?
— Пойдем, приятель! — Макрон хлопнул юношу по плечу. — Вот уж новость так новость. Помнишь, этот шарлатан в госпитале все дундел, будто для армии ты уже не годишься. И пары месяцев не прошло, а гляди-ка, каков ты! Куда же еще тебя деть, как не в строй?
Катон наконец повернулся к Макрону и заставил себя улыбнуться.
— Да. Действительно, ты принес добрую весть.
— Это что, самое лучшее еще впереди, — заявил Макрон, чьи широко раскрытые глаза возбужденно сверкали. Он придвинулся к другу: — Я тут пошептался с одним из писцов. Похоже, мы опять выступаем. Прямо на днях.
— Выступаем?
— А то. Легат воссоединится с прочими легионами, и мы покончим с этим хитрецом Каратаком. Дело будет сделано, останется только самая приятная его часть: дележ добычи. Так что радуйся, парень! Мы с тобой центурионы самого лучшего легиона лучшей армии во всем этом долбаном мире. Большего, как говорится, не приходится и желать. Пошли-ка пропустим по маленькой, устроим себе тихий праздник.
— Нет, ничего пропускать мы не будем, — возразил вдруг Катон.
Макрон сдвинул в недоумении брови. Однако чело ветерана тут же разгладилось, ибо его младший товарищ, хмуро усмехнувшись каким-то своим тайным мыслям, добавил:
— Нет, Макрон, мы сейчас надеремся. По-настоящему, вдрызг.
Возможно, есть немалая ирония в том, что трудности, с которыми командующий Плавт столкнулся на второе лето кампании, во многом порождались успехом, достигнутым им в предыдущем году. Бритты и их вождь Каратак были разбиты в серии кровопролитных, тщательно спланированных сражений, завершившихся захватом Камулодунума, столицы самого могущественного британского племени, и капитуляцией многих ошеломленных этим фактом вождей. Вследствие понесенных потерь и утраты ряда союзников, людские ресурсы Каратака существенно уменьшились, так что в 44 г. н. э. он избрал совершенно новую тактику и, осуществляя ее, не прекращал тревожить и изматывать противника, но старательно избегал крупных битв, в которых дисциплина и мощь легионов Рима всегда обеспечивали им победу.
Отступление являлось для вождя бриттов наиболее разумной стратегической практикой не только потому, что оно сохраняло его ополчение в целости. Плавт с его легионами, надеясь покончить с сопротивлением местного населения в последней решающей схватке, поневоле был втянут в преследование, но чем дальше он продвигался, тем более растягивались и становились уязвимее пути римских военных поставок, а значит, все больше и больше сил требовалось выделять на их охрану. Не могли легионы и рассредоточиться, дабы продвигаться вперед широким фронтом, для этого армия Рима была недостаточно многочисленна. С учетом приведенных соображений тот факт, что Веспасиан во главе сравнительно небольшого подразделения был отряжен для проведения самостоятельных операций на юго-западе острова, не может не вызывать удивления.
Подобное разделение римского войска перед лицом врага, сохранявшего численное превосходство, может показаться весьма опрометчивым. Разумеется, генерал Плавт имел веские основания считать, что риск не так уж велик, но какие именно, мы уже никогда не узнаем. Впоследствии историки всегда подчеркивали успешность действий Веспасиана, однако стоит задаться вопросом, что бы произошло, сумей бритты сосредоточить против него достаточно мощные силы. Ухитрись Каратак преподнести Второму легиону столь неприятный сюрприз и сокрушить его, перед ним открылись бы незащищенные тылы остальной армии Плавта. Это позволило бы вождю бриттов лишить римлян притока припасов, поставив войска вторжения в весьма затруднительное положение, чреватое полным крахом, сопоставимым с разгромом римского военачальника Вара, чьи три легиона полностью вырезали в германских лесах.
Данное допущение лишний раз напоминает нам о крайней зыбкости обстановки, в какой разворачиваются и протекают все войны. Однако это обстоятельство почти не учитывается историками последующих поколений, свивающими вокруг свершившихся фактов нити своих заключений и версий. Но для людей, являющихся непосредственными участниками событий, таких как Макрон и Катон, действительность всегда полна сумятицы, сомнений и кровавой борьбы за выживание. Реальный мир мало похож на аккуратные карты и планы, что вычерчиваются полководцами и политиками.
Каратак по-прежнему на свободе. Непокоренный, но все более загоняемый в угол, он отчаянно пытается переломить ход кампании в пользу злосчастных бриттов. Центурионам Макрону и Катону вместе со своими боевыми товарищами и четырьмя легионами Рима в ближайшие месяцы предстоит искать способ положить конец смертельному противоборству с фанатичным, отчаявшимся врагом, и в этих опасных поисках им нельзя допускать ни малейшей ошибки.
Серия исторических романов «Римский Орел» имела такой успех, о каком я, честно признаюсь, даже и не мечтал, и, как мне кажется, сейчас самое время поблагодарить некоторых людей, пребывавших за сценой. Завершая эту работу, я имел счастье быть приглашенным на книжную ярмарку, где меня поразили две вещи.
Первая: как много людей прилагало усилия, чтобы «Орлы» увидели свет и попали на полки книжных магазинов Британии, а теперь еще и Соединенных Штатов, Испании и Германии.
