Когда я прочел о механизме с Антикитеры (том самом «ящике», который Тарквиний не успевает застать на Родосе), я не мог не упомянуть его в романе. Хотя он найден более века назад, его значение стало ясно лишь в последние десять лет, в основном благодаря восьмитонному рентгеновскому аппарату, с помощью которого получены невероятно подробные кадры-«срезы». Механизм, как выяснилось, был создан примерно в 150–100 гг. до н. э., возможно в районе Сиракуз, и мог совершать все описанные в романе действия. Примечательно, что технологии, использованные в этом приборе, были заново открыты лишь полторы тысячи лет спустя. Если греки сконструировали такое устройство, то каковы же были их способности, какие еще механизмы они могли создать?
Рассказ о битве при Руспине в основном следует историческим фактам — в их числе и шторм, разметавший корабли Цезаря, и сушка водорослей на прокорм коням, и маскировка Сципионом конницы, и упрек Цезаря сигниферу, и гениальная победа в сражении. В Лабиена метал копье не старший центурион, а ветеран-легионер. Марк Петрей, знакомый читателю по моему предыдущему роману «Серебряный орел», сражался при Руспине и, вероятно, был ранен; то, что это произошло с участием Ромула, — мой домысел. Перед битвой при Тапсе несколько когорт Цезаря и впрямь обучались приемам боя против слонов Помпея, и ветераны в легионах действительно рвались в схватку так, что начали наступление до команды Цезаря. Собирая материал для книги, я с удовольствием обнаружил удивительное упоминание о том, что во время последней африканской битвы солдат Пятого легиона напал на слона, который схватил хоботом обозного служителя, и ударами заставил животное отпустить жертву. Я не мог не вставить этот эпизод в роман даже при том, что такой факт мог сказаться на описанной мною судьбе Бренна.
Цезарь, как и упомянуто в романе, праздновал сразу четыре триумфа осенью 46 г. до н. э., и можно лишь вообразить себе пышность торжеств. Щедрость диктатора к солдатам и римской публике зафиксирована документально, однако почетная стража из представителей всех десяти легионов — мое изобретение. Мне нужен был повод вернуть Ромула в Рим. Именно во время триумфов (а не в Руспине, как описано в книге) легионеры распевали песни о «лысом распутнике». Несмотря на недостаточные свидетельства о том, что лицо главнокомандующего могло покрываться красной краской, а также об обычае мазать кровью (или киноварью) статую Юпитера, я все же счел, что эта деталь добавляет эффектности зрелищу. Победа при Мунде была такой же блистательной, а розданные по возвращении в Рим награды — такими же щедрыми, как описано в романе.
Марк Антоний в жизни был таким же выдающимся историческим персонажем, каким он предстает в тексте. Необузданная натура, прирожденный воин, пьяница и распутник, он жестко расправлялся с мятежами во время пребывания Цезаря в Египте, однако я не встречал документальных свидетельств о его связях с фугитивариями или о незаконных действиях от имени Цезаря.
Разумеется, роль Фабиолы в заговоре, а также использование Лупанария как места встречи заговорщиков — полностью моя выдумка. Марк Юний Брут действительно примкнул к заговору позже других и вскоре стал одним из главных участников. Как я упоминал в послесловии к «Серебряному орлу», прообразом его земляка Гая Кассия Лонгина послужили сразу два исторических деятеля — полный тезка персонажа и его брат (родной или двоюродный) Квинт Кассий Лонгин.
В преддверии мартовских ид участились случаи знамений — прорицатели указывали на дурные знаки, жене Цезаря Кальпурнии приснилось, что Цезаря убили. Очевидно, диктатор в тот день решил остаться дома. Правда, неизвестно, из-за предупреждений ли жены или из-за собственного нездоровья. Численность его новой армии и планировавшийся парфянский поход — исторические факты. Утренний визит Ромула, разумеется, выдуман, однако Децим Брут на самом деле виделся с Цезарем и уговорил его пойти в сенат. Отказ диктатора от испанской стражи — подлинная деталь, но нет документальных оснований предполагать, что отряд ветеранов мог выступить в поддержку Цезаря.
При нападении на Цезаря два сенатора пытались ему помочь, однако не смогли пробиться сквозь плотную толпу. Разумеется, встреча Ромула и Фабиолы над телом диктатора полностью вымышлена, но гладиаторы Децима Брута — случайно или нет — действительно присутствовали рядом.
Заговорщики, вместо того чтобы разбежаться, водрузили на шест фригийский колпак (традиционный головной убор освобожденных рабов) и двинулись к Капитолию, тем самым демонстрируя народу, что освободили Республику от рабства. Описанный мной мятеж в действительности случился несколькими днями позже, после похорон Цезаря; во время беспорядков народ нападал на дома заговорщиков, был даже убит один верный соратник диктатора, ошибочно принятый за врага.
Поскольку древняя история известна нам лишь фрагментами, при описании событий остается обширное поле для домыслов и трактовок. И хотя я порой вольно обходился с событиями (некоторые из таких случаев перечислены выше), я все же старался описывать эпоху как можно правдивее. Надеюсь, книга вышла развлекательной и информативной, без серьезных ошибок и неточностей, за которые, если они все-таки найдутся, я приношу читателю извинения.
Не могу не упомянуть те труды, без которых моя книга не состоялась бы: М. Кэри, X. Скаллард «История Рима» (A History of Rome by M. Cary and H. H. Scullard), Адриан Голдсуорси «Юлий Цезарь»[2] и «Полная история римской армии» (Caesar и The Complete Roman Army by Adrian Goldsworthy), Дункан Хед «Армии македонской и пунических войн» (Armies of the Macedonian and Punic Wars by Duncan Head), Мэри Берд «Римский триумф» (The Roman Triumph by Mary Beard), а также многочисленные книги издательства «Оспрей паблишинг» (Osprey Publishing). Я также благодарю сообщество www.romanarmy.com — лучший источник сведений по истории Рима — и отдельно его участников, чьи ответы меня не раз выручали. Кроме того, не могу не выразить величайшую благодарность моему давнему другу и коллеге-ветеринару Артуру О'Коннору за конструктивную критику и помощь при написании трилогии: его точный проницательный взгляд часто помогал мне «увидеть лес за деревьями». Такой же благодарности, безусловно, заслуживает Киллиан Моран, тоже мой коллега и давний друг.
Разумеется, я не могу обойти особой благодарностью моего великолепного агента Чарли Вини, чьи неустанные усилия я очень ценю. Отдельной признательности заслуживают мой редактор Рози де Курси с ее чутким глазом, а также главный редактор Никола Таплин и литературный редактор Риченда Тодд, которым я невероятно обязан. Я также благодарен Клер Уэллер, моему физиотерапевту, за помощь при многочисленных обострениях лучезапястного синдрома, приобретенного за время писательства. Моя жена Сара и дети Фердиа и Пиппа достойны особого упоминания за их любовь, дающую мне силы для творчества.
