Через несколько времени они почувствовали, что воздух становится влажен, и глухой непрерывный шум послышался сверху: над их головами протекала река. Но в галерее было не совсем темно: слабый свет доходил сюда благодаря пустому внутри утесу, стоявшему посреди течения.
Прошло еще полчаса, и охотники, дойдя до конца прохода, вышли в прерию. Кустарник и вьющиеся растения закрывали выход, и он был совсем незаметен.
Довольно долго пробыли они в пещере. Они осмотрели ее во всех подробностях; зная, что в будущем она может пригодиться им, устроили что-то вроде конюшни для своих лошадей и, наконец, наскоро перекусили. Все это отняло у них много времени, и солнце уже заходило, когда они снова отправились в погоню за команчами.
Пустив вперед ищеек, друзья скрылись в высокой траве и неслышно поползли за ними, передвигаясь на руках и коленях, задерживая дыхание, чутко прислушиваясь и внимательно осматриваясь по сторонам. Иногда они останавливались на минуту и приподнимали головы, чтобы немножко подышать свежим воздухом, и еще напряженнее прислушивались к тем легким звукам прерий, которые услышит только охотник, умеющий объяснить каждый из них.
Глубокая тишина окутывала прерию.
В этих пустынных местностях вся природа как будто сосредоточивается при приближении ночи и благоговейно ждет наступления темноты.
Охотники продолжали продвигаться вперед, но еще осторожнее, чем прежде.
Они ползли параллельно друг другу.
Вдруг собаки сделали стойку. Умные животные как будто понимали, что теперь нельзя лаять — что это может стоить жизни их хозяевам.
Весельчак внимательно огляделся по сторонам. Глаза его блеснули. Он весь съежился и, прыгнув как пантера, бросился на краснокожего воина, который, наклонившись вперед и опустив голову, как будто предчувствовал приближение врага.
Все было кончено в одно мгновение. Не успел индеец крикнуть, как Весельчак уже повалил его на спину, стал ему коленом на грудь и схватил его за горло.
Потом он хладнокровно вынул из-за пояса свой нож и вонзил его по самую рукоятку в сердце врага.
Индеец не оказал ни малейшего сопротивления. Поняв, что ему невозможно спастись, он с презрением и ненавистью взглянул на канадца, насмешливо улыбнулся и с холодным, бесстрашным лицом принял смертельный удар.
— Один! — хладнокровно сказал Весельчак и, оттолкнув труп, пополз дальше.
В то время как канадец бросился на краснокожего, Чистое Сердце остановился и стал внимательно следить за ними, готовый, в случае надобности, помочь другу. А когда индеец умер, он, не говоря ни слова, продолжал свой путь.
Через несколько минут огонек замелькал между деревьями, и охотники своим тонким обонянием почувствовали запах жареного мяса.
Как два призрака, поднялись они по стволу огромного пробкового дуба и скрылись в его густой зелени.
Потом они посмотрели вниз.
Перед ними, на расстоянии не более десяти метров, лежал лагерь команчей.
ГЛАВА IV. Путешественники
В то время как трапперы вышли из пещеры, милях в двадцати от выхода из нее довольно большое общество белых путешественников сделало привал на берегах Канады. Местность, выбранная ими для ночлега, была очень красива, и на ней еще сохранились следы отдыхавших здесь когда-то раньше индейцев.
Проводники-метисы быстро развьючили с дюжину мулов, за которыми, в виде конвоя, ехали солдаты-мексиканцы.
Сделав из вьюков ограду овальной формы, проводники зажгли посредине ее костер и, покончив с этим, уселись в кружок и стали готовить себе ужин.
Молодой офицер лет двадцати четырех — двадцати пяти, с правильным и характерным лицом, подошел к запряженному парой мулов паланкину, около которого стояли два всадника.
— Где прикажете, сеньор, поставить палатку сеньориты? — почтительно спросил он, снимая шляпу.
— Где хотите, капитан Агвилар, — отвечал один из всадников. — Только устройте все поскорее: моя племянница очень устала.
Это был человек высокого роста, с резкими суровыми чертами лица, орлиным взглядом и белыми, как снега Чимборасоnote 3, волосами, одетый в роскошный, раскрашенный золотым шитьем генеральский мундир, поверх которого был наброшен военный плащ.
Капитан поклонился и, подойдя к солдатам, велел им раскинуть хорошенькую белую с розовыми полосками палатку, которая лежала на спине одного из мулов.
Через несколько минут генерал сошел с лошади и, подав руку молодой девушке, которая легко выпрыгнула из паланкина, отвел ее в приготовленную палатку, где, благодаря капитану Агвилару, все было устроено так уютно, как только было возможно при данных обстоятельствах.
За генералом и его племянницей в палатку вошли еще двое.
Один из них был низенький толстяк с круглым, красным лицом, задыхавшийся в мундире военного врача. На нем был белокурый парик и синие очки.
Трудно было определить его возраст. Ему, казалось, было лет около пятидесяти. Звали его Жером-Бонифаций Дюрье. Он был французом по происхождению и состоял на мексиканской службе в качестве главного полкового хирурга.
Сойдя с лошади, он очень осторожно снял привязанный за седлом большой чемодан и, не доверяя его никому, бережно понес его сам.
Вместе с ним вошла в палатку молоденькая девушка или, вернее, девочка лет пятнадцати, с лукавым, живым личиком, вздернутым носиком и смелыми глазами. Это была метиска, исполнявшая должность горничной племянницы генерала.
Великолепный негр, носивший громкое имя Юпитер, суетился, спеша приготовить ужин. Ему помогали двое проводников.
— Ну, доктор? — спросил, улыбаясь, генерал, смотря на запыхавшегося толстяка, усевшегося на свой чемодан. — Как вам кажется сегодня моя племянница?
— Сеньорита очаровательна как всегда, — любезно сказал доктор, вытирая лоб. — А какая ужасная жара! Не правда ли?
— Я не заметил, — отвечал генерал. — По-моему, такая же, как и всегда.
— Значит, мне только показалось это, — сказал доктор, глубоко вздыхая. — Над чем же вы смеетесь? — спросил он, обращаясь к метиске, которая вдруг громко расхохоталась.
— Не обращайте на нее внимания, доктор, — заметила, улыбаясь, племянница генерала. — Фебея еще совсем девочка.
— Я уже несколько раз говорил вам, донна Люция, — сказал доктор, нахмурив свои густые брови и надувая щеки, — что эта девчонка — настоящий бесенок. Вы слишком добры к ней, и кончится тем, что она сыграет с вами какую-нибудь плохую шутку.
— У-у-х!.. Какой сердитый этот собиратель камешков! — пробормотала Фебея, намекая на страсть доктора составлять коллекции из камней и растений.
— Ну, ну, довольно! — сказал генерал. — Утомила тебя дорога, Люция?
