Родольфо встал и подошел к каменному парапету. Он поглядел вдаль, на серебряную крышу собора. Затем обернулся и пристально посмотрел на Люсьена.
— Чтобы ответить на твои вопросы, мне придется углубиться в прошлое. Некоторое время назад путешественник явился из твоего мира в мой. Это было сотни лет назад в твоем мире и не так давно в моем. Он первым открыл секрет и стал первым членом Братства, к которому я принадлежу. Он был первым страваганте.
— Что это значит?
— Чудак. А для нас — путешественник между мирами, Он был великим ученым у себя на родине.
Ты мог слышать о нем. Его звали Уильям Детридж. — Родольфо остановился и с надеждой посмотрел на Люсьена, который лишь покачал головой в ответ. — С тех самых пор, как доктор Детридж совершил свое первое путешествие, — продолжал Родольфо, — страваганти работали над принципами, делающими эти путешествия возможными. Это трудная и иногда опасная задача.
Со временем мы узнали об опасностях перехода с одной стороны на другую.
— Как в «Звездном Пути», — сказал Люсьен и сразу понял, что требуются пояснения. — Это телесериал о будущем. Они не должны вмешиваться в пространственно-временной континуум во избежание ужасных последствий. И они не должны пересекаться с цивилизациями чужих. Это Основная Директива.
— Я не все понял, — медленно ответил Родольфо, — но звучит верно, по духу. Каждое путешествие между твоим и моим миром таит в себе опасности, которые нельзя недооценивать.
Путешествия могут совершать лишь те, кто постиг таинства науки стравагации и знакон со всеми подводными камнями и ограничениями.
— Постойте, — сказал Люсьен, — я не знаю ничего об этом. Я просто держал тетрадь и думал о городе. В первый раз это даже не была Беллеция. Я думал о Венеции, которая, как я думаю, в моем мире соответствует Беллеции.
— Ве-не-ци-я — задумчиво повторил Родольфо. — Это звучит не похоже на итальянское слово, но я уже слышал его ранее. Так доктор Детридж называл наш город.
— Как бы там ни было, меня никто не тренировал.
— И, тем не менее, ты страваганте, —ответил Родольфо. — И это делает твое пребывание здесь опасным.
— Почему? — удивился Люсьен. — И вы все еще не объяснили, зачем вообще я здесь.
— Это довольно трудно понять, — продолжил Родольфо, меряя террасу шагами. — Я не все понимаю сам, хотя изучаю эту науку многие годы, Ты сказал «держал тетрадь», Могу я взглянуть на нее?
Люсьен достал тетрадь из кармана своей синей пижамы под его беллецианской одеждой и неохотно протянул ее Родольфо. Родольфо благоговейно взял ее, будто Библию, и спросил:
— Ты знаешь, откуда она?
— Мой отец нашел ее в мусорной тележке на Вэверли Роад, — ответил Люсьен.
— Нет. Что бы это ни значило, это не совсем так. Ее сделали в мастерской моего брата, Эджидио, здесь в Беллеции.
— Тогда как она оказалась в моем мире?
— Я сам отнес ее туда.
Люсьен открыл рот от удивления:
— Вы были в моем мире?
— Конечно, — с достоинством ответил Родольфо.— Разве я не говорил тебе, что я страваганте?
Мысль о Родольфо, вышагивающем по Лондону в своем черном бархате, заставила Люсьена улыбнуться. Скорее всего, его приняли за старого хиппи, и никто даже не удивился — люди сочли его пришельцем из Хэмпстеда, а не из другого мира.
Родольфо вернул Люсьену его красно-пурпурную тетрадь.
— Следи за ней. Никому не показывай. Есть люди, которые хотели бы ее у тебя отнять.
— Зачем? — спросил Люсьен, — Зачем она им?
— Она могла бы помочь им открыть секрет путешествия в твой мир. Более того, в этом случае ты не сможешь вернуться, — очень серьезно ответил Родольфо. — Кого вы имеете в виду? Других стравагантов?
— Страваганти, — поправил его Родольфо. — Нет. Даже если чужой талисман попадет в его руки, истинный член Братства не воспользуется им. Но у нас есть враги. Люди, которые хотят использовать твой мир и принести его волшебство сюда.
— Волшебство? — удивился Люсьен. — Но в моем мире нет волшебства. Он абсолютно обычен.
— И, тем не менее, вы можете переносить большие количества людей в железных коробках под землей, поземле и даже над землей! — сказал Родольфо. — У вас есть машины, позволяющие заказать ужин, который другие машины вам приготовят. У вас есть множество способов общаться с людьми на огромных расстояниях и читать книги из библиотек на другой стороне земного шара.
Разве это не волшебство?
— Нет, — проговорил Люсьен. — Я понимаю, почему вы так это воспринимаете — здесь нет таких вещей, как самолеты, Интернет и мобильные телефоны. Но это не волшебство, это изобретения.
Ну, вы понимаете, технические, научные.
Родольфо выглядел неубежденным.
— То, что я делаю в моей лаборатории — это наука, Но не будем спорить об этом. Именно за вашей наукой, которую я называю магией, охотятся Киммичи.
— Киммичи, — повторил Люсьен, — это ваши враги? Родольфо кивнул.
— Они — одна из старейших семей Талии, — продолжил он. — Большая семья, и все время расширяется посредством браков. Один из них управляет всеми городами Северной Талии.
Некоторыми — неофициально. Они стоят за каждым герцогством или княжеством Талии, за исключением этого, единственного, — Беллеции. Даже Папа — один из них.
— Папа? — удивленно переспросил Люсьен, — у вас есть Папа?
— Конечно, — ответил Родольфо, — наш, фактически, правит Реморой. Но его старший брат, Николо ди Киммичи — вот кто реально правит страной.
— Что они собираются делать, если смогут попасть в мой мир? — спросил Люсьен.
— Если они попадут не только в твой мир, но и в твое время, — ответил Родольфо, — они принесут сюда. все виды магии — лекарства, чтобы лечить болезни; заклинания, позволяющие заставлять вещи двигаться; мистическое оружие, позволяющее убивать и калечить на большом расстоянии... Мне продолжать?
— А страваганти? Что они делают? Разве они не приносят ничего в этот мир?
— Нет, — тихо ответил Родольфо. — Они или, скорее, мы — так как ты уже один из нас, нравится это тебе или нет — не приносим ничего из одного мира в другой, кроме того, что обеспечивает возможность безопасного возвращения. Мы стали хранителями секрета этого способа путешествовать. С тех пор как доктор Детридж совершил свое первое путешествие, нам приходится следить за теми, кто приходит в наш мир и уходит из него.
Люсьен нахмурился.
— Постойте, я кое-чего не понимаю. Я имею в виду, ну разве вы не говорили, что доктор пришел из прошлого моего мира — сотни лет назад?
