Лонгин нахмурился и, резко встав, прошел по комнате на балкон с видом на внутренний сад. Там за черепичной крышей примыкающего к саду помещения для рабов взгляду открывалась панорама города, его стены, длинный палисад армейского лагеря на соседнем холме. Сбоку от лагеря над амбулакрумом — плацем для упражнений — висела белесая дымка пыли: то ли патруль, то ли какое подразделение упражняется на утоптанной для этих целей площадке. После минуты-другой созерцания проконсул обернулся к двоим офицерам, все еще сидящим перед его столом.
— Очень хорошо. Решение я принял.
Катон медленно продвигался вдоль линии столбов, вкопанных по краю громадного овала амбулакрума. Пехотный состав Второй Иллирийской располагался у столбов рядами. При каждом из солдат был деревянный тренировочный меч с тяжелым свинцовым грузилом на рукояти и еще одним выше гарда. Левой рукой все сжимали ручки плетеных щитов, вес которых в сравнении с боевыми был тоже утяжелен. Чем сноровистей солдат научится орудовать такими тяжеляками в ходе муштры, тем быстрей и уверенней он будет действовать на поле брани, перед лицом настоящего врага. Пока же рекруты всего лишь с ревом набрасывались на чучелища-столбы и рубились с ними в неистовом граде ударов, покуда Катон не свистел в свисток, и тогда рубака, тяжко отдуваясь, отходил в конец ряда, а его место у столба занимал следующий.
От Катона не укрылось, что на столбы люди сегодня набрасываются охотно, со злостью, представляя, видимо, что рубят при этом не иначе как негодяя Криспа. Так оно или нет, но они без нареканий и жалоб хлестались под жарким солнцем уже с самого утра. Пускай позанимаются до полудня или несколько дольше, после чего их можно будет отослать в палатки на отдых. А после обеда начнется тренировка всадников: отработка бросков на те же столбы — скоростная, с объездом и без, — в ходе которой оттачиваются еще и навыки верховой езды. Глядя на неустанные тренировки, Катон постепенно проникался уверенностью, что Вторая Иллирийская покажет себя достойно, когда маршем двинется в поход против Парфии. Он невольно улыбнулся: мысль о войне уже воспринималась как нечто само собой разумеющееся.
Вообще раздумья о предстоящей кампании жили в нем постоянно, и, несмотря на уверенность в своих людях, близость битв с парфянами вызывала у Катона волнение. Он уже достаточно четко представлял себе сложности, с которыми столкнутся римляне в противостоянии тактике парфян. За сотни лет враг скопил недюжинный опыт ведения конного боя и теперь представлял собой одну из самых грозных армий на свете. Их приемы были просты и неизменны. Бой завязывают конные лучники, осыпая врага на скаку градом стрел и стремясь нарушить его построение. Затем в дело вступают небольшие компактные части тяжеловооруженных катафрактов;[12] набрасываясь со своими копьями, они сминают и крушат неприятеля. Эта тактика не подводила их считай что никогда; она же привела к тому, что столетие назад оказались уничтожены легионы Красса. И вот теперь изведать на себе мощь парфян предстояло обновленной римской армии — ощущение, от которого нутро тревожно холодело.
— Командир! — окликнул Катона один из оптионов, помогающих ему на тренировках, и посошком указал в сторону холмов на востоке. Катон повернулся и оглядел дальние каменистые склоны в пучках кустарника и отдельно растущих кедров. Вот вдали что-то сверкнуло — в неглубокой лощине, ведущей с гор по направлению к Антиохии. Катон, сощурившись, сделал козырьком руку в попытке высмотреть какие-нибудь подробности. Из устья лощины спускалась цепочка крохотных фигурок, конных. Оптион встал с командиром бок о бок, и они уже вдвоем всматривались вдаль, оставив без внимания немолчную стукотню тренировки за спиной.
— Это еще что? — пробормотал оптион.
Катон пожал плечами:
— Пока и не разобрать. Наверное, караван откуда-нибудь из Халкиды, Береи, а то и Пальмиры.
— Караван? По-моему, вряд ли. Да и верблюдов что-то не видно.
— А и вправду…
Катон цепко разглядывал отдаленную группу всадников, которая все прирастала, пока общий ее счет не составил по меньшей мере сотню. Блики солнца поигрывали на оружии и доспехах этой конницы; при виде всего этого по спине льдистой струйкой пробежал страх. Опустив ото лба руку, Катон начал тихо и внятно диктовать приказы оптиону:
— Сейчас отводишь людей в лагерь и подзываешь нашу кавалерию. Чтобы все здесь были в боевой готовности. Отправь к проконсулу гонца, что с востока приближается колонна всадников.
— А как ему сказать, кто они?
— Пока точно не ясно, — секунду помедлив, ответил Катон. — Но лучше подстраховаться. Всё, иди.
Оптион, салютнув, спешно отправился обратно на плац, выкрикивая на ходу приказы прекратить тренировку и строиться. Люди с усталой ленцой становились в общую колонну, которая размаянным шагом двинулась с амбулакрума в направлении лагерных ворот, оставляя Катона в одиночестве наблюдать отдаленную конницу. К той поре как из лощины выкатился последний всадник, их в общей сложности насчитывалось уже сотни две, не меньше. А впереди них в мерцающем мареве зноя лениво колыхался стяг в золотисто-красную полоску. Конница неспешно продвигалась в сторону Антиохии и армейского лагеря, распростертого у городских стен. Судя по всему, задачи огорошить римские заставы внезапностью перед ней не ставилось. Всадники намеренно выставляли себя напоказ.
Изнутри лагеря донесся пронзительный рев буцин, и уже вскоре первая из конных ал Второй Иллирийской на рысях вышла из ворот и в два ряда выстроилась у плаца в ожидании дополнительных турм, которые должны были занять позицию справа. Когда последний кавалерист приструнил своего коня и взгляды сжавших копья всадников когорты устремились на отдаленное воинство, из городских ворот вылетела небольшая кавалькада штабных офицеров, во весь опор — мучнистые облачка пыли и камни из-под копыт — скача к Катону и его людям. Во главе кавалькады колыхался броско-алый гребень шлема, при виде которого Катон немного успокоился: как-никак сам проконсул Сирии берется оценить положение. Летучий отряд начальства, в котором помимо свиты проконсула скакали также Макрон и легат Десятого, осадил коней вблизи Катона.
— Центурион! — властно простер руку Лонгин. — Доложить обстановку!
— Все как вы видите, проконсул, — Катон кивнул в сторону близящейся конницы. — Они вооружены, но враждебных действий пока не предпринимали.
Лонгин какое-то время напряженно разглядывал всадников. Густая их цепь остановилась на тропе из лощины, и теперь от нее отделилась небольшая группа с тем самым стягом. Неизвестные всадники галопом скакали по протяженности сухой пустоши между холмами и лагерем. Их приближение сопровождал донесшийся до слуха римлян гуд рога.
