Но Шеду уже понял, что символ настоящий — его горячо держать в руках, и даже понял, чей символ, а потому продавать вовсе не собирался. Настоящий анх бога света в его доме был опасен, потому, затолкав драгоценность на полку в тот самый тайник, который мельком увидела Незер, Шеду глубоко задумался.
В Городе Мертвых с одинаковой вероятностью можно встретить жрецов и поклонников любых богов, в том числе и Гора. Но объяснить богу света, откуда у него самого взялся анх, будет нелегко. Откуда он у самой девчонки? Шеду понимал, что надо бы поинтересоваться у Сену, кто она такая, чем занимается, но сделать это немедленно не получится.
Немного поразмышляв, Шеду вдруг принял очень мудрое, как ему показалось, решение. В Городе есть и жрецы бога тьмы тоже, одного из них — Сетмета — Шеду даже знал. Что, если сделать вид, что не знает, чей анх, и предложить символ Сетмету? От жреца можно получить не только гораздо больше шетитов, чем отдано девчонке, но и содействие в поддержке Сета. Сет уверенно одерживал победу над своим племянником Гором, ему принадлежала власть над большей частью Египта, осталось совсем немного. Шеду иногда не понимал, почему бог Сет не сделает последнее усилие, чтобы одолеть Гора.
Если это произойдет, то благоволение Сета будет для Шеду весьма кстати. Сетмет из тех, кто умеет хранить рыжие тайны, ему можно предложить анх без опасения быть преданным, хотя предать жрец мог кого угодно, в этом Шеду не сомневался.
Верный слуга уже переодел скупщика, осталось только сменить сандалии, когда явился Менес.
Мгновение Шеду колебался, он знал, что Менес очень богат и с него можно запросить огромную сумму за анх, но тут же рассудил, что если уж скульптор готов щедро платить, значит, анх того стоит. Еще мгновение скупщик буквально разрывался между желанием отдать анх и забрать шетиты и желанием угодить кому-то из богов.
Он категорически отказался от предложения, объявив, что никакой анх не видел и никакой Незер не знает. Как и Сену.
Если бы Шеду не упомянул Сену, Менес поверил ему, ведь Незер могла и солгать, но скупщик перестарался, объявив, что не ведает, кто такой Сену. Теперь Менес не верил уже ему. Но верил или нет, а анха не получил, даже намек на то, что завтра Гор начнет искать символ сам, и тому, у кого анх найдется, не поздоровится. Незер испугать такой угрозой удалось, Шеду нет.
Менес вышел от скупщика без анха.
Он не ожидал увидеть Незер, понимая, что девушка может сбежать, но красотка ожидала его там, где и оставалась.
— Не продал?
— Нет. Кажется, его даже золото не интересует, — вздохнул Менес.
— Интересует, и еще как! Только не наше, — девушка оттащила Менеса в тень большой сикоморы и указала на дом скупщика.
Дверь дома открылась, оттуда осторожно выглянул слуга Шеду, убедился, что на улице никого нет, и выпустил хозяина. Одетый в скромную тунику и почти без украшений, скупщик был неузнаваем. Выскользнув из дома, он поспешил прочь. Слуга остался подле дома сторожить вход.
Незер сжала руку Менеса, призывая наклониться к ней, зашептала на ухо:
— Отвлеки его… Кажется, Шеду не взял анх с собой. Я знаю, где он может быть.
Еще через мгновение девушки рядом уже не было, Менес даже головой потряс, пытаясь понять, как ей удалось исчезнуть незаметно.
Было понятно, что внутрь слуга до возвращения хозяина никого не пустит, но Незер и не собиралась встречаться с Шеду. Она не зря оглядывалась внутри помещения, когда торговалась со скупщиком, внимательный взгляд заметил возможность попасть в комнату еще одним путем — через небольшой лаз со стороны двора. Оставалось надеяться, что там не сидит другой слуга и не стоит корзина со змеями.
Ни слуги, ни змей не было, то ли Шеду не доверял никому, кроме этого помощника, то ли слишком спешил, чтобы принять дополнительные меры безопасности, но даже маленький светильник в углу не погашен. Света хватило, чтобы безошибочно найти тот самый камень, а за ним тот самый анх…
Немного погодя, услышав крик птицы, которой просто не могло быть в Городе, Менес вдруг заторопился:
— Ладно, не буду я ждать твоего хозяина, поздно уже. Хотел выкупить у него свое же изделие, но… ему золото не нужно, что ли?
— А это ты сделал?
Впервые в жизни Менес солгал:
— Я. Красивый анх, а эта дуреха сказала, что сдала его Шебу за бесценок. Передай хозяину, что все равно готов выкупить.
— Зачем тебе? — усомнился слуга.
— Завтра должен отдать заказчику, — развел руками Менес, досадуя на себя, что не сообразил сказать это же самому Шеду.
Птица закричала еще раз…
Незер появилась из темноты неожиданно, увлекла его в сторону, сунула в руки какой-то горячий сверток:
— Держи свой анх.
— Он не мой, — зачем-то возразил Менес, словно и без того неясно.
— Поспеши, пока этот урод не вернулся.
Дельный совет, анх следовало как можно скорей вернуть владельцу.
— Я живу вон там, — Менес кивнул на свою мастерскую.
— А я тебе ничего не должна! — фыркнула девушка. — Я анх сама раздобыла.
— Может, и Гору сама отнесешь? — ехидно поинтересовался скульптор.
Девчонка примирительно проворчала:
— Неси уж…
Словно это она ему одолжение делала!
Некоторое время они шли молча, потом Незер поинтересовалась:
— Если ты знал, что это Гор, почему сразу меня не остановил?
— Я не знал. Никто не видел Гора без маски. Это потом мне ученик сказал.
— Какой ученик?
Спросила, просто чтобы что-то сказать, но Менес вдруг рассказал ей о Нармере, о том, что бог Тот привел к нему талантливого юношу, попросив обучить своему делу, что у Нармера с первой попытки получается то, чему другие учатся годами, что он умен, красив и… Менес покосился на красавицу:
— Приходи ко мне, я вас познакомлю. Не бойся, не скажу, что это ты украла анх.
— Вот еще! — фыркнула Незер. — Тебе туда, а мне туда…
Менес с трудом сдержал улыбку, в голосе девушки слышалась заинтересованность. Уже через несколько мгновений он понял, что… ревнует! Он ревновал неблагодарную девчонку к своему талантливому ученику. Это было нелепо, но ревновал!
Скульптор уже пожалел, что пригласил красавицу к себе, понимая, что самоуверенные молодые люди запросто столкнутся и ни к чему хорошему эта стычка не приведет. Брала досада на себя такого старого — он, пожалуй, вдвое старше этих юнцов, на то, что не может забыть россыпь рыжих локонов по плечам, точеную фигурку, что ревнует девушку к своему ученику, хотя ревновать не имеет права, и никакой приязни между молодыми людьми не только не было, но и быть не могло — они не видели друг друга.
