Ознакомительная версия.
– Я уговорю отца! Я брошусь к его ногам, и он не откажет. Лишь бы ты была согласна. Отец тебя послушает.
– А она красивая? – с чисто женским любопытством спросила Опия, бросив взгляд на свое отражение в большом бронзовом зеркале.
– Очень! – воскликнул Абарис; и добавил – уже тише: – Такая, как ты, мама.
– Ну уж, такая… – улыбнулась Опия и погрозила ему пальцем. – Знаю я вас, мужчин, все вы хитрецы и обманщики. Сегодня нравится, а завтра, смотришь, другая приглянулась.
– Мама, клянусь!..
– Не нужно! – властно перебила Опия сына. – Зря клятвами не разбрасывайся. Клятва, как стрела искусного стрелка, должна разить наповал. А то улетит, не воротишь. И покроешь свое имя позором бесчестья.
– Но что же мне делать?
– Не знаю, сын, не знаю. И поверь, в этом деле трудно придумать что-либо. Вся надежда на гадальщиков, ты же знаешь законы предков.
– Это все подстроил сборщик податей! Я уверен, что он и гадальщиков подкупил.
– Не говори так о гадальщиках! Не гневи богов! – нахмурилась Опия. – Да и зачем ему все это?
– Я знаю зачем. Он хотел взять Майосару в жены, но получил отказ. Вот и решил отомстить.
Если гадальщики признают кузнеца виновным, все его имущество, в том числе и Майосару, получат они. Потом ее выкупит сборщик податей. Вот и вся разгадка – не жена, так наложница.
– Это уже ближе к истине. Но, опять-таки, вся надежда на праведный суд. И никто не может предугадать волю богов. Думаю, что и гадальщики не осмелятся противиться знамению свыше.
– А если все-таки попросить отца…
– Нет! – воскликнула Опия. – Разве ты забыл, что вождю не подвластны силы небесные? И что он не смеет переступить законы предков, даже если это касается его жизни? Воля богов священна, и ей должны подчиняться все сколоты, независимо от их положения. Кто нарушит священные обычаи предков, того ждет страшная смерть! Вспомни, как закончили свою жизнь вероотступники – цари Скил[37] и Анахарсис[38].
– Прости, мама… – Абарис, мрачный и безутешный в своем горе, поклонился Опии и направился к выходу.
– Постой! – окликнула она сына. – Я поговорю с отцом…
– Спасибо, мама! – Абарис бросился к Опии и принялся целовать ей руки.
– Иди, иди… – ласково улыбаясь, подтолкнула Опия сына к выходу. – И ожидай…
Марсагет еще не спал. Когда Опия вошла в спальню вождя, он давал последние наставления начальнику ночной стражи:
– …Поставишь дополнительное охранение на валах и усилишь сторожевой пост у главных ворот. И пусть твои люди понаблюдают за купеческим караваном – только осторожно! – уж больно эти купцы любопытны, как мне донесли. Не в меру любопытны.
– Слушаюсь и повинуюсь, вождь.
– Отправляйся, – кивнул ему Марсагет и, завидев Опию, спросил: – Что случилось?
– Ничего, – ответила жена вождю, провожая глазами начальника стражи. – Нужно поговорить.
– На ночь глядя? – с неожиданным раздражением спросил вождь, будучи во власти мрачного настроения. – Может, отложим до утра?
– Нет, – присаживаясь рядом с ним, твердо ответила Опия.
Вождь хмуро хмыкнул. Опия нежно погладила его, словно маленького, по седеющим волосам и прильнула головой к широкой мускулистой груди.
– Ну что там у тебя? – уже с ласковой ноткой в голосе спросил Марсагет, обняв ее за плечи.
– У Абариса горе… – почти шепотом ответила Опия, тяжело вздохнув.
– Что? Какое горе? – встревожился вождь, отстраняя жену.
Опия передала ему свой разговор с сыном. На удивление вождь отнесся к ее рассказу довольно спокойно.
– Вон оно что… – Марсагет задумался.
Некоторое время он молчал; затем, решительно пристукнув ладонью по колену, сказал:
– О женитьбе Абариса пока рано говорить. Молод еще. А вот сборщик податей… Мне лучший кузнец племени во сто крат дороже этого вора и клятвопреступника – в этом я уже не сомневаюсь.
Ты иди, не волнуйся, я приму меры для спасения Тимна. Так и передай сыну. В военное время слово вождя кое-что значит…
Ночь опрокинула на хижины огромное звездное небо. Рогатый месяц украдкой выглядывал из-за горизонта, как бы не решаясь возглавить хоровод ярких звезд, до которых, казалось, можно было дотронуться рукой. Тишину, вместе с росой опустившуюся на землю, изредка тревожил собачий лай и приглушенные окрики дозорных на валах.
Абарису не спалось. После разговора с матерью он отправился в свою спальню, даже прилег на кошму, но тревожные мысли взбурлили кровь, заставили учащенно биться сердце, напрочь прогнали сон. Тогда он поднялся, прицепил к поясу акинак, вышел из акрополя и медленно побрел по пыльным переулкам Атейополиса.
В это же время высокий человек, с наброшенным на плечи длинным черным плащом с меховой оторочкой, вышел за пределы торжища. Кто-то из воинов купеческой стражи заметил его и грозно окликнул, для большей убедительности и острастки вытащив меч из ножен. Но человек, не издав ни звука, сделал два раза отмашку рукой, и страж успокоился; проворчав что-то себе под нос, он снова устроился под повозкой на охапке соломы.
Человек в плаще внимательно осмотрелся по сторонам. Не заметив ничего подозрительного, он коротко и тихо свистнул. Из темноты к нему подбежал огромный поджарый пес с длинными ушами торчком и острой мордой; умильно виляя коротким, словно обрубленным хвостом, он стал ластиться к человеку, хватая зубами за плащ. Но тот явно не разделял игривого настроения пса – грубо оттолкнув его, он неподвижно застыл, настороженно глядя в сторону акрополя…
Абарис, задумавшись, не заметил, как очутился невдалеке от повозок купеческого каравана, охраняемого сторожевыми псами и наемной стражей, состоящей из меотов[39]. Тихий говор привлек его внимание. Абарису в этот вечер хотелось побыть наедине со своими мыслями, поэтому он решил избежать встречи – юноша тенью скользнул в невысокий кустарник возле торжища и пригнулся. Два человека, закутанные в длинные плащи, неторопливо беседуя, направлялись в его сторону. Абарис хотел было уже свернуть в один из проулков, как вдруг несколько услышанных фраз из разговора неизвестных заставили его насторожиться. Затаив дыхание, он распластался на земле.
Разговор шел на дикой эллино-сколотской смеси, бытовавший у степных племен, торгующих с колонистами.
– …Все будет оплачено сполна… Не волнуйся…
– Что от меня требуется?
– О, совсем немного… нужно…
– Хорошо… Когда?
– Тебе сообщат… Царь Гатал… поход против сколотов…
У юноши по коже побежали мурашки: царь Гатал – один из злейших врагов сколотов! Это предатели! Но кто они? Пытаясь разглядеть собеседников, юноша приподнялся на локтях; и в тот же миг злобное рычание пса, сопровождавшего незнакомцев и которого он не заметил в темноте, оповестило их о присутствии постороннего.
Ознакомительная версия.
