Ознакомительная версия.
— Ты, Митя, уходи с нашими войсками, а я дома останусь. Затихарюсь ненадолго — и за работу.
— Какую?
— Буду организовывать подполье, согласно предписаниям нашей организации. А ты, когда окажешься в безопасном месте, добейся встречи с самым большим начальством, Мешиком или, может быть, даже Берией. Назовёшь три фамилии. Запомни: Селезнёв, Штольце, Липке. Скажи, что все они здесь — на Свитязе. Для чего — пытается разобраться Ковальчук, понял?
— Так точно.
— Заинтересует — пусть сразу присылают связника.
— Куда?
— В Кашовку. Я буду там.
— Понял… Оружие у тебя есть?
— Нет. Сдал Сурженко. Так спокойнее. А вот бумагу мне какую-нибудь на всякий случай выпиши.
— Пропуск?
— Типа того… Да посерьёзнее: оказывать всяческое содействие…
— Не положено. Только в установленной форме.
— Хорошо. Как сделаешь, так и будет. Печать не забудь поставить: районный отдел НКВД. Чтобы солидно было!
— Сделаем.
— Заранее благодарен.
— Не за что. Ты того, держись, Ваня… А я дойду, можешь не сомневаться, и всё в точности передам кому следует.
— Не сомневаюсь. Иначе б не сказал тебе ничего.
26. Ковель, 27 июня 1941 года
Общими силами Ковальчуку собрали котомку. Буханка хлеба и добрый кусок сала — что ещё надо украинцу для полного счастья?
На выходе из Ковеля стоял КПП.
Совсем юный лейтенант-пехотинец, недавно определённый в комендантскую службу, как раз поднял шлагбаум, пропуская большую группу красноармейцев.
— Куда это они? — с равнодушным видом справился чекист, то ли пытаясь что-то уяснить для себя, то ли проверяя бдительность молодого офицера.
— А вам-то что? Документы! — показал зубы тот. — Не мирное время, как-никак, — война!
— Держите…
— «Гражданину Ковальчуку Ивану Ивановичу разрешается передвижение по городу Ковелю и Ковельскому району с 6:00 до 22:00…» Что, из тюрьмы освободились?
— Нет.
— Почему тогда гражданин, а не товарищ?
— Форма такая…
— «Заместитель начальника городского отдела НКВД Загорулько». Нет, вы точно уголовник. Или, может, буржуазный националист?
— Ну, зачем так, товарищ лейтенант? Может, я выполняю какое-то особое задание?
— Непохоже! Кто вам выписал пропуск?
— Лично лейтенант Загорулько.
— Имя-отчество?
— Дмитрий Евстафиевич.
— Как он выглядит?
— Два метра ростом. Косая сажень в плечах. Похож?
— Так точно. Можете идти, товарищ.
— Спасибо. И всё же… Куда это они?
— Военная тайна!
27. Территория в войну — Голобского, а сейчас Ковельского района Волынской области Украины, 27 июня 1941 года
Ковальчук догнал отряд красноармейцев и пошёл позади них по Луцкому шоссе. Совсем скоро он свернёт налево и направится на восток. Там, ровно посередине между Ковелем и Маневичами, лежит его родная Кашовка. Самое светлое, самое счастливое место на свете…
Капитан приветливо махнул рукой незнакомому бойцу из последней шеренги, время от времени поворачивавшему голову назад, показывая, что дальше ему с ним не по пути, и сошёл с мощёной дороги.
И вдруг вспомнил…
Всего в нескольких километрах от места, где он сейчас волею судеб оказался, находится небольшая деревенька Битень, где ещё до войны был тайно оборудован резервный командный пункт 5-й армии.
Именно там сейчас могут пребывать и Потапов, и Белоцерковский, и многие другие товарищи!
К тому же на КП точно есть связь с киевским и московским руководством…
Он весело улыбнулся (сам себе, лесу, солнцу) и побежал догонять скрывшихся за поворотом солдат.
28. Деревня Битень тогда Голобcкого, сейчас Ковельского района Волынской области Украины, 27 июня 1941 года
— Стой, раз-два! — скомандовал лейтенант, и колонна замерла у поворота на Битень.
А сам офицер решил проверить документы странного мужчины, увязавшегося за его отрядом ещё от Ковеля.
Ковальчук предъявил пропуск и по-военному добавил:
— Следую за вами в резервный командный пункт для встречи с начальником особого отдела.
— Становитесь в строй…
— Есть!
Капитан занял свободное место рядом с солдатом, с которым по пути обменивался дружескими знаками, и, как все, стал твёрдо чеканить шаг.
Скопление войск, спешно занимающих новую линию обороны после поражения под Луцком, было видно издалека. Здесь и бойцы-артиллеристы первой противотанковой бригады Москаленко, и пехотинцы Федюнинского, и лётчики, и танкисты, и пограничники. Их явно недостаточно для организованного сопротивления врагу — большинство бойцов просто разбежались по лесам, и отряд, вместе с которым прибыл Ковальчук, был призван заткнуть образовавшуюся брешь.
Лейтенант лично сопроводил «приблуду» в штаб и доложил дежурному:
— Этот гражданин требует встречи с начальником особого отдела.
— Понял. Как вас представить?
— Иван Иванович Ковальчук.
— Звание у вас есть?
— Никак нет. Штатский я.
— Понял!
Красноармеец скрылся в бетонном бункере, ненадолго оставляя капитана наедине со своими большей частью грустными мыслями.
Опытный контрразведчик хорошо знал, что скоро к нему выйдет либо сам подполковник Белоцерковский, который в случае войны должен был занять пост начальника Особого отдела 5-й армии, либо (если Иван Митрофанович, не дай Боже, мёртв) кто-то из его заместителей, но всё равно нервничал.
Неизвестно, как воспримут его неожиданное воскрешение коллеги!
Однако то, что происходило дальше, превзошло все самые оптимистические ожидания.
Белоцерковский был не просто рад — счастлив!
— Ваня, дорогой, жив!!!
— Так точно жив, товарищ майор.
— А мы от тебя весточку получили…
— Какую?
— Вчера участковый Тур доставил в Битень профессора Селезнёва. Мы на этом деле столько плюсов перед Ставкой заработали!
— Рад стараться. Володя здесь?
— Здесь, где же ему быть? Он вышел к войскам 61-го полка под командованием Григория Сергеевича Антонова и дальше пробирался вместе с ним.
— Ну, слава богу.
— Что, веровать начал?
— Никак нет… Так, Иван Митрофанович, к слову пришлось.
— Как оказалось, профессор Селезнёв — наш ведущий специалист в области ядерных исследований. Конечно, сволочь ещё та! Ему, по всей видимости, была известна точная дата начала войны, ибо 21-го он выехал из Киева в Ковель, а уже оттуда добирался в деревню Свитязь.
— С какой целью?
— Это ты у него спроси.
— Спрошу… при первой возможности. А подполковник Сурженко?
— Георгий Георгиевич?
Ознакомительная версия.
