Он также просветил нас насчет предрассудков среди моряков всего мира, чтобы мы ненароком не вызвали у них страх и не оказались вышвырнутыми за борт как предвестники неудач. Нельзя садиться на корабль с левой ноги. Нельзя швырять камни за борт. Нельзя оглядываться на порт, после того как корабль взял курс. Нельзя убивать дельфинов (знать бы, какие они), альбатросов (аналогично), а также чаек (их я помню еще с той поры, как пересекал Ла-Манш). Нельзя, пока находишься в море, стричь волосы и ногти. Нельзя произносить слово «утонувший». Нельзя свистеть. Нельзя брать на борт женщин и священников (тут придется кое-что пересмотреть). Кроме того, нельзя выкидывать за борт корабельных кошек, ибо этим можно вызвать неудовольствие богов — кошки приносят в море счастье, а также борются с мышами и крысами. Все эти запреты касались нас, обычных пассажиров. Для моряков существовал еще целый свод неписаных законов: что можно и чего нельзя делать в отношении оснастки, крепежа, ремонта, прокладывания курсов…
После такого полезного, правда обескураживающего, монолога хозяин продолжал разглагольствовать, пока подавали последние блюда. Можно было подумать, что он лично когда-то освобождал Иерусалим, хотя в последний раз его освобождали еще до рождения любого из присутствующих. Тут я попробовал улизнуть в туалет (а на самом деле на свидание со смертью), но Отто прорычал, не переставая жевать, что придется подождать, пока ему самому не захочется облегчиться. Других предлогов отделаться от него у меня не было.
После расспросов, особенно со стороны Грегора, стало ясно, что Барцицца не часто выезжал на поле брани, оказавшись в Леванте[7] пять лет назад как участник прерванного Крестового похода, объявленного королем Грегора. В его задачу входило обеспечить материальные блага, каков бы ни был исход битв. Он знал, как получить выгоду даже после поражения, а не только после победы. А выгода, заявил Барцицца, сверкнув глазами, бывает разная.
— Например, — сказал он с ангельской улыбкой, — я сейчас вам продемонстрирую свое величайшее сокровище.
И Барцицца подал сигнал слуге, словно тот был посвящен в предстоящий розыгрыш. Этот человек был знаком мне по прошлому визиту. Вроде бы евнух, хотя я сомневался в этом (начать с того, что у него росли усы). Слуга, которому, видно, все наскучило, принужденно поклонился и покинул зал сквозь потайную дверь в стене.
Эта дверь оставалась абсолютно невидимой, пока он ее не открыл. Располагалась она как раз напротив того места, где сидели мы с Отто. А что, если прямо за нашими спинами находилась еще одна такая же потайная дверь? Я заерзал на подушках и начал ощупывать штукатурку позади себя.
Барцицца вновь обратился к заинтригованной компании.
— Теперь не забывайте о своих манерах, ибо вам предстоит встреча с принцессой. — Этим он приковал всеобщее внимание, даже мое — ни о какой принцессе я не слышал, когда был его гостем позавчера. — О да! — Он заулыбался в ответ на нашу общую реакцию. — Вот поэтому, друзья мои, вы всегда должны быть начеку, не подвернется ли неожиданный случай. Наше последнее сражение во время императорского крестового похода, до того как объявили перемирие, состоялось у небольшого, но очень богатого городка на египетском побережье. Там господствовал неверный правитель, по сравнению с которым сам венецианский дож выглядел бы бедняком. Неверные отказались перейти на путь христианства, поэтому их поубивали…
— Показав, таким образом, любовь Христа ко всему миру, — пробормотал я и тут же получил локтем в костлявый бок, прежде чем успел произнести еще одно слово.
Пришлось ответить Отто тем же. Саданул его посильнее, а тот инстинктивно потянулся к моей голове, чтобы дернуть за волосы. Мне удалось увернуться.
— Вот почему тебя до сих пор не посвятили в рыцари, — прошипел я ему на ухо. — Ты ведешь себя как щенок.
А потом я молча выругался. Надо же было допустить такую непростительную глупость! Теперь Отто глаз с меня не спустит, и это как раз в тот момент, когда мои пальцы действительно нащупали потайную дверцу, прямо позади нас. Я мысленно вспомнил расположение помещений в доме. Мы находились над кухней. Все могло бы сложиться идеально: можно было бы ретироваться через эту дверь, спуститься по лестнице, пройти через кухню, позаимствовать там нож и просто-напросто сделать это, не предаваясь слишком долгому раздумью.
Барцицца не заметил нашей потасовки.
— Не все жители погибли, — с важным видом продолжал он. — Среди выживших оказалась дочь предводителя неверных — не ангельской чистоты, разумеется, так как у нее уже были собственные дети, хотя к этому моменту, как мне кажется, им всем перерезали глотки. Но все же привлекательная и плодовитая. Мне были должны еще очень много, но мои корабли разве что не лопались от добычи, поэтому я взял ее в качестве оплаты долга и привез сюда. А знаете зачем? — спросил он подобострастно.
Мои пальцы к тому времени целиком ощупали дверцу, она открывалась в сторону лестницы. Я нажал, и дверца поддалась — значит, не заперта. Мне оставалось только распахнуть ее. Теперь, когда все ожидали появления принцессы, удрать было бы легко.
— Не для выкупа, нет, потому что никого не осталось в живых, чтобы заплатить за нее, — продолжал Барцицца. — И богатств у нее никаких не было, кроме одежды и драгоценных украшений, правда в изобилии. Но чего стоят побрякушки, когда тебе предоставлен на разграбление целый дворец? Она женщина красивая, но цветущим бутоном ее не назовешь, к тому же после рождения детей такие женщины не очень интересны в постели. Нет, я взял ее себе только потому, что у меня есть мечта. Венеция — важный торговый центр, но лишь потому, что мы в основном все покупаем и продаем: шерсть из Британии отправляется на Восток, азиатские шелка идут на Запад и так далее. Сами мы производим очень мало, разве что стекло и парчу. Для многих из нас это непосильный труд. Я разбогател благодаря тому, что не жалея сил занимаюсь неприятным делом. Рыбу мне привозят из варварских земель, что к северу от Черного моря, — из Новороссийска и Керчи. Поэтому мне приходится много общаться с варварами, кстати, некоторые из них практикуют человеческое жертвоприношение! Но есть у этих варваров, ха-ха, кое-что и получше, если их заставить делать дело. Однако некоторые вещи, говоря откровенно, ты можешь сделать только сам. Конечно, если у тебя есть мечта.
За первой потайной дверью, что находилась напротив нас, раздался шорох. Барцицца самодовольно улыбнулся.
— Кстати, о мечте. Позвольте вам представить мою собственную принцессу Джамилю.
