6
Иногда слов просто нет: силишься что-то сказать и только плачешь. А Клим опять насмешничал:
— В кого же ты целилась, когда пальнула в небо? В Господа? Я тоже на него обиделся: почему, когда мы встречаемся после долгой разлуки, кого-нибудь из нас обязательно надо убивать?
— Не богохульствуй! — сердилась Нина. — Вот теперь просто не смей!
Он улыбался — с кровоподтеком во всю скулу, с разбитой бровью, но прежний — любимый, родной…
Они сидели у самой воды. Смотрели на полыхающие солнечные блики на море, на раздвинувшиеся, как занавес, облака. Дикая радость от того, что разрешили побыть бабочками-однодневками, переждать время до апокалипсиса вместе.
Клим рассказал Нине о встрече с Матвеем Львовичем:
— Наверное, это он нанял бандитов, чтобы прибить меня.
Ненависть, налетевшая внезапно, как норд-ост. Непонимание: как можно — одаривать одной рукой, а другой отнимать самое дорогое? Страх: что же теперь делать? Куда идти? Как выбираться из Новороссийска? А что, если Шушунов с водителем разболтают Матвею Львовичу, что Нина выкупила его врага — за его собственные деньги?
— Значит так, — сказал Клим, — вы с Софьей Карловной сегодня же переберетесь на французский корабль. Я, по крайней мере, буду за вас спокоен.
— Я никуда не поеду, — твердо произнесла Нина. — Мы выправим тебе документы: французы эвакуируют семьи своих граждан, ты мой супруг, значит, тебе положена виза.
Клим усмехнулся:
— Хорош родственник французской гражданки: муж вдовы ее сына. У меня ведь и паспорта нет — только удостоверение переводчика, выданное англичанами.
— В любом случае, возвращаться к Фройманам тебе нельзя. Комнату в городе не найдешь ни за какие деньги. Другого выхода нет: тебе придется жить на чердаке в нашем доме.
Клим в удивлении посмотрел на нее:
— У Матвея Львовича?
Нина кивнула:
— Тебе надо отлежаться, пока мы с Софьей Карловной будем хлопотать о визе.
— А ты будешь жить с Матвеем Львовичем внизу?
— Не болтай ерунды!
Ссориться, тут же мириться, что-то путано обещать… Нина, плача, обнимала Клима, целовала в колючие щеки, в губы:
— Надо идти, а то мы не успеем устроить тебя до возвращения Фомина.
Нина отослала прислугу с поручениями и вернулась за Климом, поджидавшим ее за углом:
— Путь свободен!
Они вошли в особняк. Клим оглядывался по сторонам — пыльные портьеры, тесные сумрачные комнаты, заставленные дорогой ободранной мебелью.
— Так вот где ты жила все это время… А я ведь пару раз проходил мимо.
Нина торжественно ввела его к Софье Карловне:
— Смотрите, кого я отыскала!
Графиня выронила лорнет:
— Клим, вы живы?!
Нина рассказала ей, что случилось.
— Это безумие, что вы привели Клима сюда! — воскликнула графиня. — Вдруг Матвей Львович его обнаружит? Он заходил в обед, узнал, что ему не дали визу, и так рассердился, что я думала, он кого-нибудь убьет.
Нина достала револьвер и сунула его Климу в руку:
— Пусть он будет у тебя. Софья Карловна, вы должны пойти к полковнику Гийомару и рассказать ему, что Клим нашелся и что без него мы… во всяком случае, я никуда не поеду. У Клима нет паспорта, но вы объясните, что это чушь собачья — требовать паспорта в такой ситуации!
Нина носилась по дому, кормила Клима, грела воду, искала, во что ему переодеться. У него все тело было в малиновых кровоподтеках, и она хваталась за сердце, вспоминая о собственном перитоните.
— Тебе точно не надо показаться врачу?
— Не надо, родная.
Софью Карловну поставили к окну смотреть, не идет ли кто, но она то и дело покидала свой пост, чтобы возмутиться вероломством Матвея Львовича:
— Я не ожидала, что он способен на убийство из-за угла!
Клим подмигивал ей:
— Все правильно: обозленный джентльмен должен вызывать другого джентльмена на дуэль, а не натравливать на него дурно пахнущих босяков. Ничего, дуэль мы попозже организуем.
— Перестань! — умоляюще шептала Нина.
— По-моему, Клима нельзя оставлять на чердаке, — качала головой графиня.
От ее слов Нина еще больше распалялась:
— А куда мы денемся?! На улице будем ночевать?
На чердаке было пыльно и душно. За слуховым окном курлыкали голуби. Нине все казалось, что Климу будет неудобно. Она принесла ему одеяла, еду, воду, пачку старых номеров «Нивы», добродетельного журнала для семейного чтения… Остановилась, не зная, что еще предпринять.
— Вечером я затоплю печь, так что от трубы должно быть тепло. Лежи вот тут — над моей комнатой, хорошо? А насчет Матвея Львовича не беспокойся: он все время на службе, так что днем мы будем вместе. Лишь бы прислуга не пронюхала, что ты тут.
— Матвей Львович приехал! — крикнула с лестницы Софья Карловна.
Нина торопливо поцеловала Клима, перекрестила его.
— Да не бойся ты за меня! — нахмурился он. — Ничего твой Фомин мне не сделает.
Нина прижала палец к губам:
— Помнишь ты говорил: «Я все устрою»? Теперь моя очередь.
Матвей Львович был молчалив и мрачен, и Нина то и дело ловила себя на мысли, что переигрывает — слишком уж дергается, слишком заискивает перед ним.
— Вы чем-то расстроены? — спросила она за ужином.
Он поднял на нее угрюмый медвежий взгляд:
— Так, один еврейчик напакостил… Ну да я ему все ребра переломал: не скоро, сукин сын, оклемается.
Нина схватилась за сердце. Клим говорил, что Яше Фройману наверняка из-за него досталось.
— Где вы были сегодня днем? — вдруг резко спросил Матвей Львович.
Нина сжалась: «Он все знает!» Софья Карловна, старая дура, беспокойно поглядела на потолок. Нина взяла со стола нож для резки мяса: «Я убью его, если он только попытается…»
— Я гуляла, — сказала она и сама удивилась тому, как жестко прозвучал ее голос. — Погода хорошая была.
— Шушунов сказал, что вы не взяли его с собой.
Нина смотрела на него в упор: «Черт, надо было оставить револьвер себе».
— Так не годится, душа моя, — проговорил Матвей Львович. — Вы молодая женщина, а в городе всякого отребья полно. В следующий раз обязательно берите с собой Шушунова.
Все-таки охранник с водителем не проболтались…
Матвей Львович налил себе стопку коньяку, выпил залпом.
— Я придумал, как мне эвакуироваться. Только мне потребуется ваша помощь — надеюсь, вы не откажете. Коль скоро французы соглашаются вывозить только близких родственников французов, то почему бы вам не выйти за меня замуж? Это чистая формальность, разумеется, и я ни к чему не собираюсь вас принуждать.
