Ознакомительная версия.
– Посмотри на четки в руках этого старика.
Начальник тайной службы посмотрел на связанные камешки, что непрерывно перебирала трясущаяся рука старика, и недоуменно пожал плечами. Тогда Гудо пояснил, едва сдерживая голос:
– Эти четки сделаны из суставов человеческих пальцев. И судя из размеров – несчастных девственниц.
Об этой подсказке «синего пса» Даут, пожалуй, напишет великому визирю. Справедливости ради. Справедливость – в почете у османов!
Страшное и важное дело раскрутил Даут. Наверное, именно за ним послал начальника тайной службы премудрый великий визирь Алаеддин.
* * *
– «Казнить Сулим-пашу, не ожидая присутствия первых лиц государства и без открытия истинных причин, тайно!» Вот так Гудо и сказано в письме великого визиря.
Ответное письмо Алаеддина пришло очень скоро и весьма опечалило начальника тайной службы. Такая огромная и напряженная работа, а результат ее – мелкая рыбешка в грязной луже. Но первым лицам виднее. Их решение – закон, их умозаключения – тайна, не понятная простым смертным. Даже искушенному во многом тайном начальнику тайной службы. Хотя, если поразмыслить!
– Жизнь подавляющего количества людей в наше ужасное время проходит в тяжких трудах, голоде, страхе и крови. Все это притупляет сознание простых смертных и превращает их в животных. Только вера, вера во Всевышнего и его всемогущество вырывает некоторые личности из серого стада человечества. Им дано будоражить остальных и вести за собой в тяжелой борьбе за торжество истинной веры.
Но мало слов и призывов. Мало неустанных трудов и личного примера. Нужны факелы, освещающие путь. Одним из таких факелов для османов был уважаемый Сулим-паша. Но старость, а главное жестокие раны помутили его разум. Если голова разрывается от ужасных болей, а руки трясутся от старости, человек готов отдать все свои богатства, чтобы хотя бы на день утихомирить боль и вернуть былую силу и молодость. А тут еще появляется проходимец и дает выпить чудодейственную настойку, которая действительно взбадривает страдающего ежедневными болями тела и души некогда могучего воина. И вскоре старик уже на все согласен, только, чтобы чувствовать себя как в годы своей славы. И его вовсе не трогает то, что для этого нужно… Как сказал проклятый жрец? А, сырье из юных девственниц!
А снадобья действительно помогают старику. Он настолько окреп, что даже способен нарушить девственность понравившихся ему девушек. Он так этим увлекся (я бы даже сказал – заболел), что дни напролет прочесывал дом за домом в поисках прекрасноликих жертв.
Вина ли сошедшего с ума старика в том, что его окрутил коварный чужеземец и к тому же язычник? Вина ли вообще сумасшедших, не отдающих себе отчет в том, что они делают? Вина ли в желании вернуть силу и молодость хотя бы на один день даже ценою человеческих жертв? И да, и нет? Не существует среди смертных окончательной справедливости ни в одном из вопросов или из того, что они делают. Для одних так, для других иначе. И никогда не бывает того, чтобы все были единодушны. И никогда не будет, ибо человек изначально подобие бога, но не бог!
Можно ли перед этими подобиями тушить факел веры и мужества, что многие годы вел борцов за веру на справедливый бой? Можно ли во всеуслышание воскликнуть: «Тот, кого вы почитали многие годы, как пример для подражания, сумасшедший старик и убийца ваших дочерей»? Нет, нет и нет! Значит прав мудрый великий визирь и мудрейший из мудрых бей османов. Так что…
Воров посадим на колы, перед тем отрезав носы, уши и языки. Народ любит видеть в таком виде своих обидчиков. Проклятый жрец покается, правда без языка, в похищении и в ритуальном языческом убийстве несчастных девственниц и будет четвертован с предварительным вырыванием желудка, в который он принимал кровь своих жертв. А… Дьявол меня побери… О Аллах, прости мой грешный язык! Что касается Сулим-паши… Я даже голову не могу ему отрубить. Так что тихонечко повиснет в петле и отойдет во сне в райские сады к Всевышнему, где и место священному воину-гази…
Даут глубоко вздохнул и грустно посмотрел на сидящего напротив «синего пса», что уже много дней не стягивал с головы свой огромный капюшон. Да и сказал Гудо за все эти дни не более четырех слов. Да и те Дауту надоело слушать. Ох, сколько раз он их слышал и, скорее всего, услышит вновь тихий стон: «Это вечное проклятие палача»!
Даут даже вздрогнул, когда Гудо тихо спросил:
– А почему ему нельзя отрубить голову? Правильное повешенье – это слишком легкая смерть для столь ужасного преступления. Перетягивая кровяные сосуды, палач погружает казнимого в сон, из которого нет возвращения.
– У мусульман особое отношение к отделению головы. Согласно исламским догмам, обезглавленный никогда не предстанет перед Аллахом. Значит, он никогда не попадет в райские сады. А что еще может быть страшнее для мусульманина? А по мне, Сулим-паше нужно отрубить или отрезать, или оторвать голову. В аду ему и самое место. Но никто мне этого не позволит. Уж очень прославленный воин был Сулим-паша… А у меня была дочь, – неожиданно закончил Даут.
– Если ты позволишь мне его повесить…
Начальник тайной службы вздрогнул и с интересом посмотрел на сбросившего капюшон Гудо. В его маленьких, широко расставленных глазах, горели адские язычки пламени, а изуродованные губы шептали: «Это вечное проклятие палача».
Осень присущим ей волшебством прошлась по остаткам зелени, перекрасив ее в чарующую взгляд мозаику разноцветья. Красные, желтые, палевые, коричневые листья трепетали на легком ветерке, переливая сады, рощи и леса радужными волнами. Ослабевшие листья прощались с ветками и мягко ложились на потерявшую всякий цвет траву, создавая немыслимые узоры, на которые способна лишь природа. И человек! Если он имеет глаза, а в его душу Всевышний вложил чувство прекрасного и немного творчества.
– Сердце замирает! Какая красота! Так и хочется взять кисть и разрисовать все это на доске из ливанского кедра, – воскликнул Даут, останавливая коня.
Отсюда, с пологих холмов предгорья Улудага открывался восхитительный вид на прекраснейшее место, когда-либо созданное богом для его капризных творений – людей.
– Видишь те развалины, Гудо? Это все, что осталось от некогда величественных терм[178], что были возведены на лечебных водах самим императором Юстинианом. Знаешь, сколько аристократов и богатых византийских купцов каждое лето приезжало поправить свое здоровье в Брусу? Вернее, в это местечко Питие. Да и Бруса теперь Бурса. Да и от Питии остались развалины, и называется оно по-турецки Чекерке. Но очень скоро здесь поднимутся новые бани, с новыми обрядами и традициями. Ведь османы, в отличие от других детей степи, очень любят горячие воды, а особенно когда их тела растирают искусные мастера волшебной воды. А растирают особыми рукавицами. Из верблюжьей шерсти! И пошиты те рукавицы особым способом. За последние пять лет таких мастеров стало много. Ведь и много осман желают, чтобы их выкупали, растерли и сделали восхитительный массаж пахучими маслами. Ты знаешь, что такое массаж, Гудо?
Ознакомительная версия.
