– Вы ошибаетесь, Эммануил, – ответил Поль. – С вами я все равно не буду драться. Это невозможно.
– Э, оставьте! Загадки сейчас не в моде! – воскликнул Эммануил с досадой. – В жизни постоянно натыкаешься на прозу, поэтому оставим романтические бредни и таинственность сочинителям романов и трагедий. Ваше появление в нашем доме наделало мне слишком много неприятностей, и этого вполне довольно, чтобы нам с вами подраться. По вашей милости Лузиньян, осужденный на вечную ссылку, снова во Франции, сестра моя первый раз в жизни не покорилась воле родителей, отца вы убили одним своим появлением – вот сюрпризы, которые вы привезли с собой, как язву с того края света, и я требую, чтобы вы мне за это заплатили. Скажите мне все, что имеете, прямо, как говорят люди друг другу при свете дня, а не как привидение, которое во мраке изъясняется непонятным никому языком! Не забудьте, что чудес боятся разве только кормилицы да дети. Говорите же! Вы видите, я спокоен. И если вы желаете открыть мне какую-то тайну, я готов ее выслушать.
– Тайна, которую вы хотите знать, принадлежит не мне, – ответил Поль спокойно. Его умение сдерживать себя составляло совершенный контраст с запальчивостью Эммануила. – Верьте тому, что я говорю, и не требуйте от меня ничего больше. Прощайте! – Капитан направился к двери.
– Э нет, – закричал Эммануил, загораживая ему дорогу, – так вы отсюда не выйдете! Мы разговариваем с вами наедине, и не забудьте, что не я вас завлек сюда, а вы сами пришли. Выслушайте же, что я вам скажу. Оскорбили вы меня, поэтому и драться будете со…
– Вы с ума сошли! – нахмурился Поль. – Я уже говорил вам однажды, что с вами я драться не стану, потому что это невозможно. Пустите меня!
– Берегитесь, – воскликнул Эммануил, вынув из ящика оба пистолета, – берегитесь! Я сделал все, что мог, чтобы заставить вас драться как дворянина, и теперь имею полное право убить вас как разбойника! Вы проникли в чужой дом, забрались сюда не знаю как, не знаю зачем; если вы и не имели намерения похитить наши деньги и вещи, то, по крайней мере, похитили покорность моей сестры, а вместе с ней обещание, данное честным человеком своему другу. Я считаю вас грабителем, которого я застал в ту минуту, как он положил руку на самое драгоценное из фамильных сокровищ – честь!.. Возьмите этот пистолет и защищайтесь! – добавил он, бросив пистолет к ногам Поля.
– Вы можете убить меня, – ответил Поль, опять прислонившись к камину и словно продолжая обычную дружескую беседу, – повторяю, вы можете убить меня, хоть я не верю, что совершится такое ужасное преступление, но вы не заставите меня драться с вами.
– Поднимите этот пистолет, – воскликнул Эммануил, – поднимите его, говорю я вам! Вы полагаете, что мои слова – пустые угрозы? Ошибаетесь! Вы вывели меня из терпения, три дня, как вы мучаете меня, наполняете мое сердце желчью и ненавистью, и в эти три дня я уже свыкся с мыслью избавиться от вас любым способом – дуэлью или просто убийством. Не надейтесь, что меня удержит страх наказания: этот замок глух и нем. Море недалеко, и не успеют вас похоронить, как я буду уже в Англии. В последний раз говорю вам: возьмите этот пистолет и защищайтесь!
Поль, не говоря ни слова, пожал плечами и оттолкнул оружие ногой.
– Ах, вы так! – воскликнул Эммануил, доведенный до высочайшей степени бешенства хладнокровием своего противника. – Если ты не хочешь защищаться как человек, так умри же как собака! – И он направил пистолет прямо в грудь капитана.
В эту минуту ужасный крик раздался в дверях. Это была Маргарита, искавшая Поля. Она все поняла с одного взгляда и тут же бросилась к Эммануилу. Раздался выстрел, но Маргарита успела схватить брата за руку, и пуля попала в зеркало, в двух или трех дюймах над головой капитана.
– Брат! – Маргарита кинулась к Полю и порывисто обняла его. – Брат, ты не ранен?
– Брат? – удивленно переспросил Эммануил, уронив еще дымящийся пистолет. – Твой брат?
– Теперь вы понимаете, Эммануил, почему я не хотел с вами драться? – сказал Поль.
В эту минуту дверь опять отворилась, и появилась маркиза. Бледная как смерть, она застыла на пороге, потом с ужасом посмотрела вокруг себя и, увидев, что никто не ранен, подняла глаза к небу, словно спрашивая, исполнилась ли наконец мера наказания. Мысленно помолившись, она опустила глаза: Эммануил и Маргарита стояли перед ней на коленях и целовали ее руки.
– Благодарю вас, дети мои, – сказала она после недолгого молчания. – Теперь ступайте, мне надо поговорить наедине с этим молодым человеком.
Эммануил и Маргарита почтительно поклонились и вышли.
Маркиза затворила за ними дверь, потом, не глядя на Поля, пошла к креслу, в котором накануне сидел маркиз, и облокотилась на его спинку. Она стояла, опустив глаза, и Поль хотел уже броситься к ее ногам, но лицо этой женщины было таким суровым, что он вынужден был сдержать свой порыв и остался на своем месте ждать, что будет дальше. Через минуту ледяного молчания маркиза заговорила.
– Вы желали меня видеть, – сказала она, – я здесь; вы хотели говорить со мной – я готова вас выслушать.
Она произнесла все это безо всякого выражения в лице и голосе, только губы ее шевелились, точно говорила статуя.
– Да, – сказал Поль взволнованно, – да, мне хотелось поговорить с вами. Это желание давно уже закралось в мое сердце и с тех пор не покидало его. Воспоминания детства тревожили взрослого. Я помнил, словно во сне, женщину, которая иногда украдкой склонялась к моей колыбели. Этот образ был всегда самым дорогим для меня. С того времени, столь далекого, но еще живого в моей памяти, я не раз просыпался от счастья – все чудился на лице материнский поцелуй – и, не увидев рядом с собой никого, я кричал, звал ее, думая, что эта женщина ушла, но, может быть, услышав меня, вернется. Вот уже двадцать лет, как я зову ее, маркиза, и сегодня впервые она мне ответила. Вы когда-нибудь думали обо мне, маркиза? Неужели боялись меня видеть? Неужели, как мне теперь кажется, вам нечего сказать?
– А если я действительно боялась вашего возвращения? – произнесла маркиза глухим голосом. – Разве мои опасения были напрасны? Я только вчера вас увидела, и вот уже моя тайна известна обоим моим детям!
– Разве моя вина, – ответил Поль, – что так сложились обстоятельства? Разве я привел Маргариту к умирающему отцу? Она пришла к нему искать защиты и невольно услышала его исповедь! Разве я привел ее к Ашару, и не вы ли сами пришли вслед за ней? А Эммануил!.. Выстрел, который вы слышали, и это разбитое зеркало доказывают вам, что я предпочел бы умереть, чем открыть ему вашу тайну. Слепой случай или провидение устроили все так, что ваши дети, которых вы постоянно удаляли от себя, упали к ногам вашим!
