— Мадам, это конец кровавых распрей. Лишь гонения на протестантов заставили Жанну д'Альбре вступить в войну. Она с глубокой радостью воспримет известие о том, что отныне гугеноты уравнены в правах с католиками…
— Теперь о гарантиях, если кому-то будет мало моей клятвы и подписи государя… Герцог Альба убивает протестантов в Нидерландах. Я готова послать туда войска, которые от имени короля Франции защитят ваших единоверцев. Армию поведет Колиньи; он же назначит командиров. Что вы думаете об этом, граф?
— О, ваше величество, благодаря вам сбудется заветная мечта адмирала.
— И еще одна гарантия, чтобы вы не сомневались в моей честности. У меня есть дочь, к которой сватаются самые могущественные властители христианских земель. Женитьба на ней — залог нерушимости любого договора. Я предлагаю руку моей дочери Маргариты королю Генриху Наваррскому. Что вы на это скажете?
— Мадам, люди утверждают, что вы — лучший политик на свете. И люди правы!
— Как вы полагаете, примет ли Жанна д'Альбре мои условия? Согласится ли прекратить войну?
— Конечно, мадам. Она не склонилась перед силой, но ее покорит ваша доброта. Моя повелительница тоже всем сердцем стремится к миру и с удовольствием забудет о вражде гугенотов с католиками.
— Что ж, отныне вы — мой тайный посол. Вот бумага, подтверждающая ваши полномочия.
И Екатерина вручила Марийяку документ, уже скрепленный королевской печатью.
Вот что было написано там рукой Екатерины Медичи:
«Государыня и дорогая сестрица, молю Господа, чтобы мое послание застало Вас в добром здравии, чего желаю всей душой. Меня глубоко тревожат многолетние распри, раздирающие наше королевство, и посему я поручаю господину графу де Марийяку передать Вам от моего имени некоторые предложения, которые, по моему мнению, найдут у Вас поддержку. Я также думаю, что выбор посланца доставит Вам удовольствие.
Да сохранит Вас Господь, государыня и дорогая сестрица, да не оставит Он Вас своей милостью.
Под чем и подписываюсь собственноручно…»
Марийяк опустился на одно колено, принял из рук Екатерины письмо, прочел его, сложил и спрятал за отворот камзола. Потом Деодат поднялся и стал ждать, что еще скажет королева.
Но Екатерина молчала. Неужели она была взволнована? Неужели материнские чувства проснулись в ее душе? Нет, королеву мучил вопрос: действительно ли Марийяк искренне привязан к Жанне д'Альбре? Ей очень важно было узнать это, прежде чем принять решение: то ли приказать убить графа, то ли предложить ему корону…
Наконец она осторожно начала:
— Граф, государственные и религиозные дела мы обсудили. Теперь поговорим о вас. Мне хочется прямо спросить вас кое о чем и услышать столь же прямой ответ. Граф, как далеко простирается ваша преданность королеве Наваррской? Что вы готовы совершить ради Жанны д'Альбре?
Марийяк содрогнулся. В словах ее величества не было вроде бы ничего особенного, но тон Екатерины не понравился Деодату. Юноша понял, что над Жанной д'Альбре нависла какая-то угроза.
Екатерина заметила, как насторожился Марийяк, и, не дожидаясь его ответа, пустилась в длинные объяснения:
— Видите ли, если королеве Наваррской понравится мое предложение и она прибудет в Париж, то в честь заключения мира мы устроим грандиозные торжества. Я желаю, чтобы люди много лет помнили великолепную свадьбу Генриха Наваррского и моей дочери. Ведь я искренне хочу, чтобы Генрих Беарнский был славен и богат. Раз ему суждено войти в нашу семью, значит, он достоин настоящего королевства. А что такое Наварра? Милое солнечное местечко — и ничего более. Нет, Генриху требуется страна, не уступающая размерами Франции… Ну хотя бы Польша…
— Польша?! — вскричал изумленный Марийяк.
— А что? Я получила оттуда известия… Польский трон сейчас не занят, и один из моих сыновей вполне мог бы претендовать на него. Но ведь Генрих Наваррский, взяв в жены мою дочь, тоже станет моим сыном. Правда, тогда Наварра лишится короля…
— Ваше величество, — решительно сказал Марийяк. — Мне кажется, Жанна д'Альбре не собирается покидать Наварру…
— Как знать, как знать… Возможно, Жанну и ее сына не привлечет сияние польской короны… Но вдруг все сложится по-другому?.. И если по какой-то причине наваррский престол освободится, тогда этой земле понадобится новый король… Что вы на это скажете, граф?
— Ничего… Я жду, что ваше величество разъяснит мне свою мысль.
— Но все очень просто. Наварре понадобится король, не может же страна оставаться без монарха. И я нашла государя для Наварры.
Марийяка удивило, что королева пустилась в подобные рассуждения, вовлекая в политические интриги его, безвестного дворянина. Он никак не мог понять, чего добивается Екатерина. Деодат жаждал услышать хоть одно взволнованное слово; уловив хотя бы намек на материнское чувство, несчастный сын простил бы жестокой матери все.
Горечь, годами копившаяся в душе графа, исчезла. Он лишь молча и безропотно страдал, страдал оттого, что впервые в жизни стоял перед матерью и разговаривал с ней будто с совершенно посторонней женщиной.
Но одно в этой беседе обрадовало и успокоило Марийяка — предложение мира, залогом которого будет брак Генриха Беарнского и Маргариты Французской. Остального он просто не слышал…
А Екатерина Медичи спокойно продолжала:
— Итак, я нашла государя для Наварры…
Королева выпрямилась и вся словно подобралась, намереваясь нанести решающий удар. Вкладывая в слова особое значение, она произнесла:
— Им станете вы, граф!
Марийяк остолбенел. Внезапно он подумал: Екатерине известно, что он — ее сын!
— О нет, мадам, я ведь найденыш, человек без роду, без племени… У меня нет никаких прав на престол.
— Не беспокойтесь, они у вас появятся! Я понимаю: вы потрясены, но, поверьте, я говорю совершенно серьезно. Конечно, это в корне изменит вашу жизнь, но у меня нет сомнений: столь блистательный взлет вполне возможен…
— Вы меня не так поняли, ваше величество. Я рассуждаю не о возможности взойти на трон… Я пытаюсь догадаться, почему вы предложили мне это… Вот что меня занимает — и ничего более…
Волнение Деодата показалось Екатерине подозрительным.
— Какая вам разница, граф? Я же сказала: вы заинтересовали меня. Радуйтесь своему счастью и не ломайте себе голову над тем, почему вам улыбнулась фортуна… Я надеюсь на вас… вернее, надеюсь, что вы поможете Генриху Наваррскому обрести достойную его корону.
Может, Екатерина была искренна? Может, она действительно мечтала возвести Марийяка на наваррский престол?
