— Я отвечаю на ваш вопрос, вождь, вот и все. Не думаете ли вы, что я расспрашивал своего друга о его намерениях? Они меня не касаются. Я не признаю за собой права отыскивать в сердце человека причины его действий.
— Мой брат говорит хорошо, на его голове седина, он имеет многолетний опыт.
— Может быть, вождь. Во любом случае наши с вами отношения не настолько близки, чтобы поверять друг другу свои мысли с полной откровенностью. А так как вы держите меня здесь уже больше часа, ничего не говоря, то нам лучше разойтись.
— Нет еще.
— Почему нет? Разве вы думаете, что я, подобно вам, вместо того чтобы спать ночью, как подобает всякому доброму христианину, шляюсь по степи, как ягуар в поисках добычи?
Индеец засмеялся.
— О-о-а! — воскликнул он. — Мой брат хитер, от него ничто не укроется.
— Вот тебе на! Велика хитрость угадать, что вы тут делаете.
— Слушайте меня.
— Пожалуйста, но с условием, что на этот раз вы отбросите все ваши индейские штучки, эти намеки, за которыми вы так искусно скрываете настоящую мысль.
— Мой брат откроет уши, и слова его друга дойдут до его сердца.
— Ну, покончим с этим раз и навсегда.
— Раз брат мой любит Стеклянного Глаза, то передаст от Серого Медведя, что ему грозит большая опасность.
— Ага! — отозвался канадец, бросив на собеседника подозрительный взгляд. — Какая же опасность?
— Больше я ничего не могу сказать.
— Очень хорошо, — посмеиваясь, заметил Меткая Пуля, — ваши сведения очень ценны, хоть и не слишком обстоятельны. Но что же мы должны сделать, чтобы уйти от грозной опасности?
— Мой брат разбудит своего друга, вы сядете на лошадей и уедете отсюда как можно скорее. Вы остановитесь только тогда, когда достигнете противоположного берега.
— Гм! А когда это будет сделано, то опасаться нам будет нечего?
— Решительно нечего.
— Замечательно! — насмешливо сказал охотник. — А когда нам надо ехать?
— Сейчас.
— Еще лучше.
Меткая Пуля сделал несколько шагов с задумчивым видом, потом вернулся к вождю и остановился прямо перед ним. Глаза у индейца сверкали во мраке, точно у тигра, когда он следил за всеми движениями охотника.
— Так вы не можете открыть мне причину, по которой нам следует уехать?
— Нет.
— Также невозможно, не правда ли, объяснить мне, какого рода опасность угрожает нам?
— Невозможно.
— Это ваше последнее слово? Индеец утвердительно кивнул головой.
— Если так, — вскричал Меткая Пуля, стукнув о землю прикладом винтовки, — я сам вам все объясню!
— Вы?
— Да, я! Слушайте же! Речь моя будет не длинной и, надеюсь, весьма любопытной для вас.
Вождь насмешливо улыбнулся.
— Мои уши открыты, — произнес он.
— Тем лучше! Я наполню их вестями, которые, быть может, и не очень вам понравятся.
— Я слушаю, — невозмутимо повторил индеец.
— Как вы совершенно справедливо заметили с минуту назад — хотя, между прочим будет сказано, ваше сообщение было совершенно лишним, поскольку я знаю вас давно, — у краснокожих орлиный глаз, они хищные птицы, от которых ничто не ускользнет.
— Дальше.
— Сейчас. Ваши разведчики заметили, что было совсем нетрудно, следы, оставленные семейством переселенцев; по этим следам вы давно уже преследуете путников, дожидаясь благоприятного момента, чтобы напасть на них и одержать верную победу. Предположив, что такая минута теперь настала, вы объединились — команчи, сиу и черноногие, все черти одного племени, — чтобы напасть в эту ночь на людей, которых подкарауливаете уже столько дней, горя желанием овладеть их большим, как вы полагаете, богатством… Не так ли?
На лице вождя не дрогнул ни один мускул, хотя при всем внешнем бесстрастии в душе он был взбешен и встревожен, что его планы так верно разгадали.
— В словах охотника есть доля правды, — холодно ответил он.
— Здесь все правда! — вскричал Меткая Пуля.
— Быть может, но я не вижу причины, зачем мне понадобилось предостерегать моего брата.
— А-а! Вы не видите причины? Ладно, я объясню и это. Вы явились ко мне, прекрасно зная, что Стеклянный Глаз, как вы называете его, не позволит вам безнаказанно совершить в его присутствии задуманное вами преступление.
Черноногий пожал плечами.
— Как бы храбр человек ни был, может ли он устоять против полутора сотен воинов? — заметил он.
— Нет, конечно, — согласился Меткая Пуля, — но он может устрашить их своим присутствием, воспользоваться своим влиянием на них и вынудить отказаться от их намерений, а именно это Стеклянный Глаз и сделает. По неизвестным мне причинам вы испытываете к нему глубокое уважение, непостижимое благоговение; разумеется, вы боитесь, что при первом же выстреле он прискачет, грозный, как ангел-мститель, и стараетесь удалить его под предлогом, благовидным для любого другого, но который его только заставит вмешаться в это дело!.. Ну, все ли я теперь сказал, вполне ли я разоблачил ваши мысли? Отвечайте!
— Мой брат знает все. Повторяю, его мудрость велика.
— Теперь вам нечего добавить, не правда ли? Так прощайте.
— Еще одну минуту.
— Еще?
— Это необходимо.
— По-моему, мы все выяснили.
— Мой брат говорил от своего имени, а не от имени Стеклянного Глаза. Разбудите вашего друга и передайте ему наш разговор; быть может, вы ошибаетесь.
— Не думаю, вождь, — возразил канадец, качая головой.
— Пусть так, — продолжал настаивать краснокожий, — однако сделайте то, о чем я вас прошу.
— Вам этого очень хочется, вождь?
— Очень.
— Не хочу вводить вас в неудовольствие из-за такого пустяка, но вы вскоре убедитесь, насколько я прав.
— Возможно. Я буду ждать ответа моего брата в течение получаса.
— Куда мне прийти с ним?
— Никуда! — с живостью вскричал индеец. — Если я прав, мой брат прокричит по-сорочьи два раза, если ошибаюсь, то он закричит, как сыч.
— Ладно. До свидания, вождь. Индеец грациозно поклонился.
— Да пребудет Ваконда с моим братом! — сказал он. После этого обмена любезностями они разошлись. Канадец небрежно перекинул винтовку через плечо и большим шагом направился к месту их стоянки, в то время как индеец внимательно следил за ним глазами, оставаясь, по-видимому, совершенно равнодушен. Но едва охотник скрылся из виду, как краснокожий лег на песок и пополз, как тень или как змея, в свою очередь скрывшись в кустарнике в том же направлении, что и Меткая Пуля, хоть и на порядочном расстоянии от него.
Не предполагая, что за ним следят, охотник не обращал внимания на то, что делалось вокруг него, и вернулся к товарищам, не заметив ничего необычного.
