Если бы его мысли не были заняты другим и его многолетний опыт не усыплен в ту минуту, он, конечно, заметил бы с той проницательностью, какой отличался, что прерия вовсе не погружена в свою обычную тишину; он услышал бы странный шелест листьев и, быть может, увидел бы даже в тени высокой травы чьи-то ярко блестевшие глаза.
Вскоре он дошел до пригорка, где граф и его слуга спали крепким сном.
Меткая Пуля колебался несколько секунд, прежде чем потревожить сладкий сон молодого человека; однако вспомнив, что малейшая неосторожность может повести к страшным последствиям, которые невозможно предвидеть заранее, он наклонился к графу и слегка коснулся его плеча.
Как ни легко было прикосновение, оно мгновенно разбудило спящего.
Граф открыл глаза, сел и внимательно посмотрел на старого охотника.
— Нет ли чего нового, Меткая Пуля? — спросил он.
— Есть, граф, — печально ответил канадец.
— Ого! Какой у вас мрачный вид, любезный друг, — заметил де Болье со смехом. — Что же произошло?
— Пока что ничего, но скоро, пожалуй, нам надо будет посчитаться с краснокожими.
— Тем лучше, мы хоть согреемся… Чертовский холод, — ответил он, дрожа от озноба. — Но как вы узнали об этом?
— Пока вы спали, у меня был посетитель.
— А! И кто же выбрал такой неурочный час, чтобы нанести вам визит?
— Вождь черноногих.
— Серый Медведь?
— Он самый.
— Он что, лунатик разве, что расхаживает ночью по прерии?
— Он не расхаживает, а подстерегает.
— О! Я догадываюсь! Не оставляйте же меня долее в неизвестности, расскажите скорее обо всем, что произошло между вами. Серый Медведь не таков, чтобы беспокоиться без уважительной причины, и я сгораю от нетерпения узнать ее.
— Судите сами.
Без лишних слов охотник передал графу со всеми подробностями свой разговор с вождем.
— Гм! Это не шутка, — сказал граф, когда Меткая Пуля закончил свой рассказ. — Этот Серый Медведь — хитрый мошенник! Вы разоблачили его намерения и прекрасно сделали, что дали ему такой ответ. За кого меня принимает этот негодяй? Не воображает ли он, чего доброго, что я захочу быть его соучастником?! Пусть только осмелится напасть на бедняг-переселенцев, которые расположились на том пригорке, и клянусь вам, Меткая Пуля, что прольется много крови — если вы, конечно, поможете мне.
— Разве вы сомневаетесь в этом?
— Нет, любезный друг, благодарю вас. С вами и моим трусом Ивоном мы обратим в бегство всех индейцев!
— Ваше сиятельство изволили звать меня? — спросил бретонец, вскочив с места.
— Нет, нет, дружище Ивон, я только говорил, что нам, вероятно, придется драться.
Бретонец вздохнул и пробормотал, снова опускаясь на землю:
— Ах! Если бы я имел столько же отваги, сколько усердия, ваше сиятельство, но — увы! — сами изволите знать, я страшный трус и скорее помешаю вам, чем принесу пользу.
— Ты сделаешь, что можешь, любезный друг, и этого довольно.
Ивон вздохнул и ничего не ответил.
Меткая Пуля с улыбкой слушал этот разговор. Бретонец был наделен даром постоянно приводить его в изумление; он ровно ничего не понимал в этой странной натуре.
Граф обратился к охотнику.
— Значит, решено? — спросил он.
— Решено, — ответил тот.
— Тогда подавайте сигнал, любезный друг.
— Крик сыча, не так ли?
— Еще бы, черт возьми!
Меткая Пуля поднес к губам два пальца и, согласно уговору с Серым Медведем, издал пару звуков, с редким совершенством подражая крику сыча.
Едва замолк второй крик, как в кустарнике раздался страшный шум; не успели трое друзей занять оборонительную позицию, как человек двадцать индейцев внезапно бросились на них, мигом обезоружили и привели в совершенную невозможность сопротивляться.
Граф де Болье пожал плечами, прислонился к дереву и вставил монокль в правый глаз.
— Очень смешно… — пробормотал он.
— Не слишком-то, — заметил про себя Ивон. Среди индейцев легко было узнать Серого Медведя.
— Я предупреждал Меткую Пулю, — сказал он. Охотник презрительно улыбнулся.
— Вы предупреждали меня, как это делают краснокожие.
— Что хочет сказать мой брат?
— Хочу сказать то, что вы предупреждали о грозившей нам опасности, но не говорили, что замышляете измену.
— Это все равно, — невозмутимо сказал индеец.
— Меткая Пуля, друг мой, не стоит разговаривать с этими негодяями, — сказал граф и, надменно обратившись к вождю, спросил:
— Чего же вы хотите от нас?
За время своего странствия по прериям граф, постоянно сталкиваясь с индейцами, незаметно выучил их язык и говорил на нем довольно бегло.
— Мы не собираемся причинять вам вреда, но не допустим, чтобы вы вмешивались в наши дела, — почтительно ответил вождь. — Мы пришли бы в отчаяние, если бы были вынуждены прибегнуть к насильственным мерам.
Молодой человек расхохотался.
— Вы идиоты! Я сумею уйти от вас против вашей воли.
— Пусть мой брат попробует.
— Попробую, когда настанет время, но не теперь. Говоря таким беспечным тоном, граф достал из кармана сигарочницу, выбрал сигару и, взяв из коробка спичку, наклонился и зажег ее о камень.
Индейцы следили за его движениями с напряженным любопытством и тревогой.
Вдруг они вскрикнули от ужаса и отскочили на несколько шагов.
От трения о камень спичка зажглась, и на конце ее заколебался легкий голубоватый огонек. Граф небрежно вертел спичку в пальцах, чтобы дать сере разгореться.
Он не заметил испуга индейцев.
Между тем краснокожие движением быстрым, как мысль, наклонились все до одного и, взяв первый попавшийся кусок дерева, стали тереть им о камни.
Изумленный граф смотрел, не понимая, что они делают.
Серый Медведь колебался с минуту; странная улыбка мелькнула на его смуглом лице, но он тотчас принял обычный холодный вид, сделал шаг вперед и почтительно поклонился графу.
— Мой отец обладает огнем солнца, — сказал он со всеми признаками мистического ужаса, указывая на горящую спичку.
Молодой человек усмехнулся. Он понял все.
— Кто из вас, — надменно произнес он, — посмеет бороться со мной?
Индейцы оторопело переглянулись.
Эти неустрашимые люди, привыкшие бороться с самыми грозными опасностями, были побеждены непостижимой для них властью, которой обладал их пленник.
Так как граф, говоря с Серым Медведем, не обратил внимания на свою спичку, то она почти догорела, и он не мог уже ею воспользоваться. Он бросил ее.
Индейцы кинулись к ней удостовериться, действительно ли это был огонь.
Не придавая внешне значения этому действию, граф взял другую спичку из своей коробки и повторил опыт.
