Виконта, находившегося в полузабытьи, на всякий случай связали, уложили поперек седла одного из конников — на манер винного бурдюка. Пятеро конных помчались искать Ульриха и вскоре наткнулись на многочисленный, до тысячи всадников, отряд под командой графа Аннемариенбурга. Он должен был пройти вдоль реки и ударить в тыл отряду маркграфа.
Просека, где воины барона Арнольда фон Гуммельсбаха соорудили завал против отряда маркграфа, огибала гору Альтен-Хаазенберг и выходила на дорогу, тянувшуюся вдоль реки до самого Визенфурта. Именно по этой просеке монахи вышли ночью к Шато-д’Ору. Маркграф разбил свой лагерь на берегу реки, на всякий случай отгородившись засекой, и всю ночь провел в напряженном ожидании. Гуммельсбаха он оставил в покое, и Гуммельсбах отвечал ему тем же. Все же здесь друг против друга стояли соседи… Всю ночь латники Гуммельсбаха и маркграфа, высланные в разведку, вместе грелись у костров, горланили песни и пьянствовали, рассуждая о глупости его светлости маркграфа, который, снюхавшись с герцогом, вверг дружественные графства в усобицу. Маркграф знал об этом, но не мешал. Ему нужен был де Ферран, который мог бы, воспользовавшись этим братанием, выявить наиболее слабые места во вражеской обороне. Но де Ферран, который еще вечером уехал с четырьмя герцогскими латниками на поиски золота, якобы спрятанного разбойниками в пещере на вершине горы, так до утра и не явился. Раздосадованный, маркграф долго прикидывал, как лучше наказать кавалера и кем заменить его. Размышляя, маркграф пил вино, а когда все выпил — его сморило…
…Маркграфа разбудили утром; солнце уже стояло высоко.
— Ваша светлость, — легонько тряс его за плечо старый слуга, — прискакал воин от его высочества.
Маркграф выпил кружку воды из деревянной походной кадки. Потом сунул в кадку голову, после чего выдул для поднятия духа кружку пива и вышел из шатра. Латник Франсуа сдерживал за узду взмыленного коня.
— Ваша светлость, — сказал он, — его высочество герцог изволит просить вас атаковать засеку!
— Передай его высочеству, что я уже выполняю его просьбу. Скачи с Богом! — отвечал маркграф. Франсуа вновь сел в седло и погнал усталого коня обратно. Маркграф проводил его взглядом. Затем сел в услужливо подставленное кресло и погрузился в размышления. Судя по всему, он не торопился отдавать приказ о наступлении.
«Кой черт мне атаковать? — думал он. — Если все выйдет, как задумал виконт, то Гуммельсбах и так удерет с просеки, едва лишь у него в тылу окажется полторы тысячи конных… А если я начну атаку сейчас, то потеряю в битве, дай Бог, чтоб не полтысячи убитыми и ранеными. Кто знает, не захочет ли герцог потом, победив Шато-д’Ора, убрать и меня? Если я брошу своих четыре тысячи на засеку, то мое войско выдохнется, и герцог получит не только перевес в числе, но и сохранит свеженьким отряд Алена де Дискорда… Для чего этот отряд? Наверняка виконт оставил его для того, чтобы потом ударить по моему войску. А у меня — три тысячи усталых, измученных людей… С его же стороны — две с половиной тысячи свежих, не побывавших в бою… И Шато-д’Ор он мне не отдаст, нет! Мы только проложим ему туда путь своими костями… Но ведь если… Нет, конечно, Шато-д’Ор не сумеет отбиться, об этом нечего и думать! А все же было бы недурно, если бы я взял Шато-д’Ор до подхода герцога. Тогда, укрепившись там, я смогу начать с ним торговлю, а уж тут-то я не промах! Если бы мне удалось взять Шато-д’Ор, то я мог бы удерживать его долго, провианта и питья там вдоволь. Люди герцога устанут от такой осады… Черт побери! Все-таки атаковать надо… Но вести бой в лесу силами одной пехоты, которая в высшей степени ненадежна… Нет, не выйдет… Хотя… Господи милосердный, вразуми раба твоего!»
Маркграф, погладив бороду, поднялся и приказал:
— Кавалер де Бузонвилль, вы поведете копейщиков и лучников прямо на засеку! Атаковать до тех пор, пока не выдохнетесь!
— Я готов, ваша светлость!
— Вперед, сын мой, вперед!
Де Бузонвилль вскочил на коня и поскакал к стоявшей у леса, уже готовой к бою пешей рати.
— Мессир Жоффруа де Мулен! — властно позвал маркграф, затем изрек: — Извольте атаковать засеку с фланга, пошлите оруженосцев и всех легковооруженных, кто еще остался! Вперед, сын мой!
Кавалер де Мулен, отсалютовав мечом, ринулся исполнять приказ, хотя маркграф забыл сказать, с какого фланга атаковать засеку. Жоффруа рассудил, что это не имеет значения, и решил атаковать слева, со стороны горы Альтен-Хаазенберг.
Главную силу — две тысячи рыцарей — маркграф оставил в резерве. «Их я пущу в ход, когда будет разметана засека. Или когда придется пробиваться к Визенфурту», — решил он.
Пехота Бузонвилля, полторы тысячи копейщиков и лучников, двинулась через просеку. Впереди, перегородив просеку щитами, двигались в четыре ряда шестьдесят тяжелых копейщиков; за ними — человек двести лучников, арбалетчиков и пращников; потом, подгоняя легкую пехоту спущенными копьями, шла следующая группа копейщиков; затем опять лучники, потом снова копейщики и так далее. Фланги прикрывали две группы лучников с удобными для боя в лесу короткими мечами; они двигались гуськом вдоль дороги, по обе ее стороны.
Отряд кавалера де Мулена в пятьсот человек принялся обходить противника слева. Шуму, звону и треску воинство де Мулена производило столько, что Гуммельсбах тотчас же сообразил, с какой стороны его собираются обойти. И, само собой, сообразил, что против него шли только пешие, потому что посылать конницу через буреломы и густые заросли никто бы не отважился. Даже сам де Мулен шел в бой пешком, путаясь в плаще и проклиная маркграфа. Ну а воины проклинали все на свете; исхлестанные ветками, искусанные комарами, они продирались сквозь густой кустарник, перебирались через поваленные деревья, спотыкались о пни… Некоторые из них, пользуясь тем, что в лесу уследить за каждым невозможно, разбредались в разные стороны, забирались в укромные места: кто в кусты, кто в ельник, кто в ямку под корнями деревьев. Проплутав в лесу около часа, де Мулен сообразил, что окончательно заблудился. К тому же де Мулен с удивлением обнаружил, что его легкая пехота — по меньшей мере на четыре пятых — разбежалась. Оставшаяся сотня сбилась в кучу на крохотной полянке и потребовала, чтобы повернули обратно. Если бы кавалер Жоффруа де Мулен знал, куда именно поворачивать, он, бесспорно, повернул бы. Но кавалер этого не знал, поэтому погнал воинов вперед. За ним пошли — лишь затем, чтобы избавиться от него побыстрее. Но не прошел де Мулен и пяти шагов, как вскинул руки и упал… Из спины его торчала тяжелая стрела с прекрасно закаленным наконечником. Избавившись таким образом от своего начальника, лучники и пращники, большинство из которых были мужиками (а значит, частенько бывали в лесу), быстро сообразили, куда надо идти… Не прошло и получаса, как они выбрались на просеку, где нос к носу столкнулись с рыцарями Гуммельсбаха.
