– Конечно. – Моко обеспокоено взглянул на Танико. – Но у меня нет желания строить военные корабли. Они бессильны и пригодны только для разрушения и убийств.
«Он помнит, что Кийоси погиб на борту корабля», – подумала Танико. Воспоминания нахлынули на нее. Очень давно она послала Моко в Рокудзо-го-хару посмотреть на казнь Домея и его сторонников. Моко вернулся и рассказал, как Кийоси заметил его на дереве, выше головы императора, и сохранил ему жизнь. «Да, у Моко тоже есть причины оплакивать Кийоси», – подумала она.
– Я также верно служил нашим самураям, – продолжал Моко. – Я отвечал за продовольственное и вещевое снабжение. Я научился торговаться с китайскими торговцами, получать большее и лучшее за меньшие деньги. Я также помогал отцу шике, настоятелю Тайтаро, ухаживать за ранеными и больными.
– Да, Дзебу, твой уважаемый отец. И почему у меня не было возможности засвидетельствовать ему свое почтение?
Дзебу покачал головой.
– Он вновь отправился в свое очередное таинственное путешествие. Сказал, что встречался с представителями китайской и тибетской ветвей Ордена.
– Я так многим обязан шике и вам, моя госпожа, – сказал Моко. – Я сделаю что-нибудь для вас, что хоть в малой степени скажет о моей благодарности вам.
– Моко, – мягко произнес Дзебу, – ты ничего не должен нам. Твое присутствие было достаточной платой.
– Да, Моко-сан, – согласилась Танико. – Ты много раз спасал мою жизнь.
Коротышка замахал руками.
– Нет, я построю вам дом. Спроектирую его и поставлю материалы. Найму рабочих. Это будет самый прекрасный дом в Хан-Балиге. Не самый большой и не самый дорогой, но мне кажется, что благодаря тому, что я знаю о строительстве, вам будет завидовать сам Великий Хан.
Танико была растрогана. Она знала, во что обойдется такой подарок Моко. Она не могла отказать ему. Но такой дар казался ей слишком дорогим, чтобы принять его.
– Ты осрамишь нас таким подарком, – сказал Дзебу.
– Вы осрамите меня, если откажетесь принять его, – возразил Моко, и в его глазах блестели слезы.
– Простите меня, но мне кажется, что для такого подарка у нас просто не будет времени. Моко, быть может, тебе лучше задуматься о постройке такого дома в Хэйан Кё. – Это произнес Юкио.
Они повернулись и уставились на него. Он стоял в дверях юрты, на губах его застыла печальная улыбка.
– Простите, что вошел без стука, – сказал Юкио. – После того как оставил вас, я много ходил и много думал. Я принял свою карму. Теперь я глава рода Муратомо. Я – последний из него. Если Муратомо должны отомстить Согамори, то это надлежит сделать мне. Войны в Китае подготовили меня к исполнению долга. Осталось всего менее трехсот человек из числа тех, кто последовал сюда за нами, но всего у нас более двух тысяч воинов, многие из которых с радостью последуют за мной, чтобы драться и за плату. Я не стану растрачивать свои силы, сражаясь с Сун, когда я могу сразиться со своим настоящим врагом – Согамори. Когда мы вернемся домой, нас будет ждать там совершенно новое поколение самураев. Те из Муратомо, кто были детьми, когда мы покидали страну, сейчас стали мужчинами и готовы пойти за Белым Драконом. Человек не может оставаться под одним и тем же небом с убийцей своего отца. Настало время вернуться и расплатиться с долгами.
– Но как мы узнаем, подходящее ли сейчас время объявлять войну Священным Островам? – спросил Дзебу.
Юкио махнул рукой.
– Есть еще много подобных вопросов, на которые нам предстоит ответить. Мы проведем за разговорами долгие ночи. Нам необходимо будет получить разрешение Великого Хана для того, чтобы покинуть его. Но путь наш ясен. Муратомо-но Юкио и его самураи возвращаются на Священные Острова, С этого момента Такаши обречены.
Дзебу, Моко и Танико ошеломленно смотрели на Юкио, его заявление произвело эффект разорвавшейся среди них монгольской бомбы. Печаль и страх охватили Танико. Неужели мы вновь потеряем друг друга, если он снова уйдет воевать? Она испытывала страх не только за себя и Дзебу, но и за Священные Острова. При мысли о кровопролитии и разрушениях, которые принесет возвращение Юкио, ей хотелось плакать. Через несколько месяцев у многих женщин будут более веские основания плакать, чем были у нее сейчас.
День клонился к вечеру. Далекие руины Иенкиня и новые парки и дворцы Хан-Балига были затянуты золотистой дымкой. С высоты Западных Холмов Дзебу и Танико могли видеть всю долину, на которой три династии строили свои столицы.
– Хан-Балиг выглядит странно, он слишком запутанный и безвкусный, – сказал Дзебу. – Им неведомо наше чувство прекрасного.
Танико, вздернув брови, улыбнулась.
– Им? Ты имеешь в виду монголов? Значит, себя ты не считаешь одним из них?
Дзебу покачал головой:
– По воспитанию я – житель Священных Островов.
– Сейчас, когда я лучше узнала монголов, – сказала Танико, – я понимаю, что ты, как и я, дитя богини солнца. – Она вложила свою маленькую ладонь в его, они прислонились к низкой стене одной из террас полуразрушенного храма.
Мысли Дзебу омрачились при упоминании о том, что она лучше узнала монголов. Задолго до их соединения его мучили мысли, что значит для нее Кублай-хан. Она только изредка вскользь замечала об этом, никогда ничего не рассказывая. Она добровольно оставила Кублай-хана, чтобы быть с ним, он был уверен в этом. Почему же этого было ему недостаточно?
Держась за руки, они прошли от стены во внутренние помещения храма, заполненные фиолетовыми тенями. Это был храм Лежащего Будды – души Будды, спящей на небесах, прежде чем начать жизнь на земле. Монголы разрушили его пятьдесят лет назад, когда впервые пронеслись по долине Иенкиня под командованием Чингисхана. Кублай-хан намеревался восстановить его вместе с другими разрушенными храмами в этой местности. В данный момент здесь никого не было.
Центральное помещение храма было совершенно пустым. Бронзовое изваяние Будды, которое когда-то лежало здесь, было разбито и переплавлено. Покрытые пылью росписи, на которых был изображен Просветленный в различные периоды жизни, остались нетронутыми. Разрушение храма было результатом войны, а не осквернения. Монголы с уважением относились к Будде, впрочем, как и ко всем другим религиям.
Дзебу расстелил захваченное с собой одеяло на мраморном пьедестале, на котором когда-то лежала статуя. Он взял Танико за руку и потянул к себе. «Как ты прекрасна, – подумал он. – Как прекрасна моя жизнь тем, что привела тебя ко мне».
– Уж не думаешь ли ты лечь здесь со мной, Дзебу-сан? Это священное место.
– Именно поэтому я и выбрал его. Соединение тел является вершиной святости. Я вижу, что еще не до конца объяснил тебе учение нашего Ордена. – Он опустил руки, чтобы развязать оби на ее талии.
