— У нас, стало быть, уже есть сила, превосходящая силу кардинала, и он сам создал ее, быть может, себе же на погибель, — сказала Мария Медичи. — Ему будет отмерено той же мерой, какой он мерил другим. Все, что он сделал мне, воздастся ему сторицей маркизом, и он почувствует, что значит пригреть змею на своей груди…
Королева-мать встала. Все последовали ее примеру.
— Любезный герцог, — сказала она, — мы надеемся, что в силу нашего сегодняшнего разговора вы позаботитесь как можно больше навербовать приверженцев для нашей партии…
— Вы понимаете, герцог, — дополнил Гастон, — что нам необходимо быть готовыми на всякий случай, чтобы не остаться изолированными, когда придет время действовать…
— Я очень хорошо понимаю это, — отвечал герцог д'Эпернон с поклоном.
— А вы, любезный маркиз, — обратилась королева-мать к де Шале, — вы постараетесь еще ближе сойтись с мистером ле Гранд.
— Я сделаю все от меня зависящее, ваше величество!
— Привезите этого маркиза де Сен-Марса и господина де Ту ко мне как можно скорее. Я желаю, чтобы оба были мне представлены, — сказал своим повелительным надменным тоном герцог Орлеанский, — от них можно будет получить гораздо более обстоятельные сведения.
— И притом можно будет воспользоваться ими для наших планов, — прибавил, откланиваясь, маркиз де Шале.
Когда оба придворных удалились, королева-мать сказала сыну.
— Мы приближаемся к цели, если и медленно, то, по крайней мере, верно!
— Кардинал должен пасть, хотя бы мне пришлось встать во главе заговора против него, — с жаром проговорил брат Людовика XIII.
XIX. ТЕЛОХРАНИТЕЛИ КАРДИНАЛА
Ришелье достиг своей цели, он был властелином Франции, он управлял государством, в его руках была судьба нации! Без меры честолюбивый, руководимый единственным желанием — стать могущественным правителем Франции, он, шаг за шагом, медленно взбирался по лестнице, ведущей его к цели. Теперь он был на самом ее верху, теперь король боялся своего кардинала! Однажды Людовик решился высказать ему свое неудовольствие, произнеся слова не понравившиеся кардиналу, и на другой же день Ришелье принес ему свой портфель министра вместе с просьбой об отставке. Этот решительный шаг испугал короля. Он просил кардинала не оставлять своей должности, и только после долгих просьб Ришелье согласился снять с плеч короля «всю тяжесть» государственных дел. Поэтому, если король и видел, что кардинал переступает границы своей власти, он терпел и молчал.
Таким образом, кардинал Ришелье, встав выше короля Франции, решился, наконец, сделать то, на что до сих пор не осмеливался ни один королевский любимец, ни один министр, ни один принц королевского дома! Он захотел иметь свою лейб-гвардию, своих телохранителей.
Это неслыханное новшество еще более увеличило авторитет могущественного министра. Как только распространилась в народе весть, что у кардинала своя гвардия, разница между ним и королем исчезла совершенно; вскоре все привыкли ставить его даже выше Людовика, хотя ему одному он был обязан своим возвышением и могуществом!
Ришелье сидел в своем кабинете, когда ему доложили о приходе капитана Девере, он приказал впустить его и встал со своего места.
Капитан появился на пороге и приветствовал кардинала, отдав ему честь по воинскому ритуалу.
— Подойдите сюда и расскажите мне о результатах вашей вербовки, любезный Девере, — сказал кардинал начальнику своей лейб-гвардии, — повторяю вам, я ничего не пожалею для этого дела.
— Оно идет отлично, ваша эминенция!
— Сколько людей собрали вы, капитан?
— Около восьмисот человек, ваша эминенция.
— Удалось ли вам отыскать и завербовать в число моих гвардейцев известного вам Жюля Гри?
— Сегодня он уже получил свое обмундирование, ваша эминенция!
— Я желаю, чтобы он был назначен в мое личное распоряжение, капитан.
— Теперь он стоит на часах у подъезда вашей эминенции.
— Прекрасно, любезнейший Девере, вы имеете дар предупреждать мои желания. Есть ли у вас еще в числе новичков замечательные личности?
— Три молодых авантюриста из старинных дворянских фамилий, ваша эминенция.
— Этому я очень рад, капитан, с такими людьми я смогу выдержать конкуренцию с мушкетерским полком. Расскажите мне подробнее о новых гвардейцах.
— Один из них — потомок известного капитана де Рансон, — начал Девере.
— Де Рансон!? Не был ли он капитаном дворцовой стражи королевы Екатерины? — спросил Ришелье.
— Так точно, ваша эминенция, капитан был убит во время Варфоломеевской ночи, сын же его, объездивший почти весь мир, живет теперь в Париже без всяких средств. Он и поступил к вам на службу…
— Де Рансон? Дальше!..
— Еще я нашел внука генерала Мулена, шевалье требует жалованья двадцать розеноблей в месяц…
— Не с ума ли сошел шевалье де Мулен?
— Он ссылается на то, что мушкетеры получают такое же содержание…
— Положим, но…
— Если мы исполним его желание, он не станет просить капитана мушкетеров об определении его в полк…
— Сделайте исключение для него, Девере… Представителен ли он?
— Он молод, строен, с красивой черной бородой, красный мундир очень идет ему, ваша эминенция!..
— Пусть же будет исполнено его желание! Дальше!
— Дальше, ваша эминенция, у меня есть солдат не совсем молодой, но из старинного дворянского рода…
— Как его зовут?
— Клод де Пеллерон, ваша эминенция!
— Не родственник ли он Шербургскому коменданту?..
— Сын его родного брата!..
— Вы говорите, он стар?
— Он очень опустился, но седые волосы и множество шрамов на лице придают ему воинственный вид, ему должно быть уже далеко за сорок, — докладывал Девере.
— Это мне нравится! Надеюсь, вы позаботитесь об его обмундировании?..
— Все уже сделано, ваша эминенция! Я полагаю, что эти дворяне-авантюристы будут нам очень полезны. Это для нас хорошая находка! Люди такой закалки не испугаются и самого черта!..
— Я перехвачу у короля самые лакомые кусочки. Пожалуйста, капитан, постарайтесь набрать для нашей гвардии побольше людей решительных и с громкими именами!..
— Я постоянно хлопочу об этом, ваша эминенция!..
— Еще одно слово, Девере! За свои денежки я желал бы дать моим молодцам какую-нибудь работу, способную меня потешить. Вы, капитан, могли бы мне помочь в этом?
— Приказывайте, ваша эминенция!..
— Только не говорите, что это мое желание, Девере, — этого я не хочу. Но мне было бы очень приятно, если бы когда-нибудь случилось, что три новые гвардейца, о которых вы сейчас мне говорили, поспорили бы с некоторыми мушкетерами. Было бы даже не худо, если бы дело дошло до дуэли. За последствия отвечаю я; случай какой-нибудь, вы понимаете, Девере?..
