Мы оставляем Копакабану уже под вечер. Одеваясь, я обнаружил присосавшегося к ноге клеща.
— Непостижимо! — сказал я Володе. — Мы же несколько раз погружались!
— Они такие цепкие… А может, его принесло ветром с сопки. Ну, нам пора.
Я в последний раз напился воды из «колодца», который вырыли прямо в песке — стекающие с сопки воды, встречая подпор океана, скапливаются под песчаной подушкой, — и мы полезли на сопку. Володя, как всегда, шел быстро, сосредоточенно думая о каких-то своих делах. А я поминутно оборачивался, чтобы еще раз взглянуть на бухту. Я знал, что скорее всего уже никогда не увижу ее. Завтра мне предстояло возвратиться во Владивосток, откуда раз в день ходит катер на остров Попов. И на Путятин не худо бы съездить… Вряд ли я так скоро опять попаду сюда. Но, даже если попаду, разве можно позволить себе роскошь возвращаться на круги своя, когда есть столько других, еще невиданных, властно манящих к себе мест. Курилы, Командоры, Южный Сахалин — да мало ли!
Почему нам свойственно привязываться к мимолетному, глупо грустить о преходящем? Мы и сами-то не вечны, а хотим где-то остаться почти навечно! И не в одном месте, а в нескольких сразу. Это ужасно нелогично. Мы не делаем выбора. Всей душой хотим быть сразу везде и всегда, хотя отлично знаем, как это смешно и нелепо. Но нам совсем не смешно. Нам очень грустно. И мы долго смотрим на то, что покидаем, словно хотим унести в себе нематериальный отпечаток всего. И чем совершеннее окружающая красота, тем грустнее становится. Ну, бросай, бросай в море монетки, как будто это тебе хоть чем-нибудь может помочь.
А тут по упавшему стволу шныряет парочка дымчатых, в коричневую полоску бурундучков. Словно приглашают сыграть с ними в прятки. Вспорхнул золотой с зеленым фазан. И совсем розовые на закате олени что-то такое насвистывают тебе.
— Ну ладно…
Когда мы, уже миновав столовую и лаборатории, поднимались на свою сопку, Володя указал мне на стоявший на дороге «газик».
— Секретарь райкома приехал. Это по вашу душу. Будет разговор.
— А откуда он узнал?
— Я ему позвонил.
На сопке нас действительно ожидал немолодой, но, как говорится, в самом соку мужчина, поджарый, с красным, обветренным лицом и выгоревшими волосами.
Потом в бунгало состоялся разговор «под чилима».
— Значит, план такой, — сказал секретарь, — завтра вы прибываете ко мне в Краскино, и мы отправляемся в Посьет. Потом переночуем и с утра поедем по району, до самой границы.
— Спасибо, Александр Ильич, это очень заманчиво, но меня ждут на острове Попов.
— А чего ты там не видал, на Попова? Рыбокомбинат? Так у нас их здесь много. И в Посьете и тут, рядом.
Действительно, с того берега бухты доносилась музыка. На рыбокомбинате справляли День рыбака. Александр Ильич приехал прямо оттуда.
— Не в том дело. На Попова приступают к изучению воспроизводства морских продуктов…
— Они там только приступают, а мы уже делаем. В Посьете есть лаборатория ТИНРО. Все и посмотрим.
— Да, ТИНРО там давно работает. Хотя и без особого успеха, — сказал Нейфах. — Ведь в плане института искусственное разведение какой-то там мидии занимает скромное место.
— Вот. Он знает, — оживился Александр Ильич, — мы же были там в тот год. Вас тоже прошу поехать с нами, — обратился он к Нейфаху. — Ты, конечно, само собой, поедешь, — кивнул он Володе.
— Я завтра хотел начать с ежами…
— Да подождут твои ежи! Разве они быстро ходят или плавают? Сидят ведь на месте.
Нейфах, таким образом, был обезврежен.
— Мне некого оставить вместо себя на станции, — покачал головой Володя. — Мой заместитель уехал, а…
— Зато приехал твой начальник, Васьковский. Он и останется. Мы уже обо всем договорились.
— Совершенно верно. Здравствуйте, — сказал Виталий Евгеньевич, раздвигая дверь бунгало.
— Значит, все устроилось? — Александр Ильич прищурился, и веселая хитрость так и брызнула из глаз.
— Как будто у тебя когда-нибудь что-то не устраивалось, — проворчал Нейфах, выбирая себе чилим покрупнее.
— А уж чилимами угостим тебя, Александр Александрович, каких ты и не видел. С ладонь!
— Ну, уговорились? — теперь он обращался только ко мне.
— Я бы всей душой, но… Так много надо еще увидеть.
— Где же еще смотреть, как не у нас, в Хасанском районе? Во-первых, олени. Одного молодняка 170 тысяч голов. А сколько пантачей? Кроме того, норка. Белая, черная, каштановая. Это ж красота, норка! Я уж не говорю про море. Недаром они здесь свою станцию построили. Знали, где строить, хитрецы. Через год-другой ее и не узнаешь. Вон новый корпус построили.
— Окна застеклить не можем, — сказал Володя, — стекла нет.
— После поездки обсудим это дело, — кивнул ему Александр Ильич. — Будет стекло.
— Вот теперь у меня есть все основания ехать, — рассмеялся Володя.
— Я считаю, что тебе просто необходимо ехать, — сказал Васьковский.
— Значит, море. — Александр Ильич гнул свою линию. — У нас условия просто уникальные. Одна беда — людей не хватает. Считаем каждую семью. И строительство ведем медленнее, чем хотелось бы. Вот даже пришлось поставить корабль, «Азия» называется, на прикол под общежитие. Много надо строить. Порт в бухте Славянка для международной торговли и здесь, в Троице, нужна стоянка судов на сто. Незамерзающая же глубоководная бухта. Судоремонтный завод нужен, техникум для подготовки кадров, плавучий док для современных кораблей. Все это у нас запланировано. Двести километров берега в Хасанском районе. Надо осваивать. Завод по сушке кальмара уже строится. Такой сушеный полуфабрикат не теряет своих качеств, и приготовить его легко. Будем выпускать в красивых целлофановых мешочках, как жареную картошку у вас в Москве. А то, я погляжу, замороженный кальмар не очень покупают.
— Не привыкли, не знают, как приготовить, — сказал я.
— Верно. Я как-то был в магазине. Нарочно зашел посмотреть, как идет продажа мускула гребешка. Подходит покупатель и спрашивает, что это за мускул и с чем его едят. А продавщица, бойкая такая дивчина, ему отвечает: «Кто его знает, какая-то морская дрянь. Мало кто берет». И так одному, другому, третьему. Я послушал, послушал и говорю: «Милая девушка! Давайте я поведу вас после работы к себе и покажу, как готовить мускул. Вкуснейшая же вещь!» Она фыркнула, мол, вот еще чего старый хрыч захотел. «Ладно, — говорю, — не хотите ко мне, не надо. Тогда я сам к вам приду, если не возражаете, вместе с женой. Сметану и масло с собой принесем, надеюсь, сковородка у вас найдется?» Одним словом, был я у нее. И варил и жарил. Она после сказала, что вкуснее крабов и палтуса. Обещала больше покупателей не отпугивать.
