Вход в пещеру патрикию показал Алатей, после чего исчез, как сквозь землю провалился. Руфин этого ожидал, а потому решительно шагнул под сумрачные своды. Огонь полыхнул внезапно, едва не опалив при этом брови неосторожному путнику. Руфин отшатнулся, но с дороги не свернул. В пещере вновь стало темно, но патрикий сумел определить направление. Вторая вспышка огня тоже не застала его врасплох, он ждал чего-то подобного, а потому ускорил шаги. Вспышки последовали одна за другой, огонь заполыхал, казалось, по всей пещере, но Руфин знал, что вырвется из лабиринта. Патрикий уже увидел то, что от него пытались спрятать, – дверь, ведущую в следующую пещеру. И он скользнул в нее раньше, чем новый язык пламени облизал его лицо. Дверь с лязгом закрылась за спиной путника, а под ногами у него зажурчала вода. Руфин бежал до тех пор, пока поток не захлестнул его с головой. К счастью, патрикий успел глубоко вдохнуть, что помогло ему вынырнуть из водоворота как раз там, где это и следовало сделать. Отверстие было небольшим, но все же достаточным, чтобы ловкий и худой человек выскользнул через него из объятий стихии. Руфин перекувырнулся через голову и встал на ноги. Сверкнувший из темноты клинок он перехватил мечом и ударом ноги отбросил с пути чье-то замешкавшееся тело. Убивать нападающего он не стал. В этом не было необходимости. Ему предстояло пройти через лес мечей и копий, не уронив ни капли крови, ни своей, ни чужой. Удары сыпались на Руфина со всех сторон, но он был слишком искушенным бойцом, чтобы попасться на простые уловки. Убивать его в любом случае не собирались, хотя поранить, конечно, могли. В этом испытании главным было не испугаться. Не потерять голову от сверкания стали. Не дать опрокинуть себя на землю ударом кулака или древка копья. Руфин крутился как волчок, то и дело бросая свое ловкое тело из стороны в сторону. К счастью, ему хватило сил для последнего рывка в гостеприимно распахнувшиеся перед ним двери.
– Приветствуем тебя, путник, – услышал он громкий голос, гулом отозвавшийся по всей пещере.
Руфин вздохнул с облегчением. Пещер он прошел всего три. Ему оказали честь, признав за ним права посвященного. Правда, огонь, вода и сталь – это самые трудные испытания, и не знай молодой патрикий заранее, что ему предстоит, он, пожалуй, мог бы и оплошать на трудном пути.
– Приветствую вас, живые воплощения богов, – торжественно произнес Руфин и вскинул руку к потолку.
Жрецов было трое. В первом из них патрикий без труда определил Одина, по единственному глазу, сверкающему из-под шапки волос. Второй глаз был отдан в обмен на магическую силу, которой верховный бог готов жаждал обладать. Бога Тора он узнал по молоту, отличительному знаку всех громовиков. А вот третьего бога Руфин опознать не смог. Точнее, он не знал его имени. Догадался лишь, что перед ним гермафродит, вобравший в себя как женское, так и мужское начала. Он определил это по одежде, мужской и женской одновременно, по лицу, бородатому лишь с одной стороны и совершенно гладкому с другой. Возможно, этот бог владычествовал над любовью и браком, но патрикий не рискнул бы утверждать это с полной определенностью.
– Готов ли ты поклясться в верности сыну моему, Бальдуру Доброму? – спросил жрец, изображавший Одина.
– Готов, – твердо сказал патрикий, втыкая свой меч в земляной пол пещеры. В свидетели он призвал римских богов Юпитера и Марса, но дротты от него, видимо, иного и не ждали.
По знаку Одина Тор поднялся с места и поднес Руфину чашу, искусно сделанную из человеческого черепа. Патрикий осушил ее, не задумываясь. Его слегка удивил вкус напитка, но он почти сразу сообразил, что сварен этот напиток, скорее всего, из меда.
– Прими этот перстень Бальдура Доброго, путник, – торжественно произнес Тор, – и помни, что отныне ты посвящен в тайны наших богов. Доблестному мужу – слава, отступнику – смерть.
Мистерия была окончена. Боги покинули пещеру, а Руфин остался стоять, с интересом разглядывая стены и потолок огромного помещения. У него не было сомнений, что он находится в храме готских богов, а удивляло его только то, что жрецы построили свое святилище на чужой земле. Появления Алатея патрикий ждал, а потому не испугался, когда тяжелая рука рекса легла ему на плечо.
– Идем, посвященный, – торжественно произнес Алатей. – Дротты ждут тебя.
Руфину ничего другого не оставалось, как подчиниться. Алатей провел его по узким переходам в помещение, довольно просторное, но все же уступающее размерами главному залу. Здесь патрикия поджидали трое старцев. Не исключено, что это были те самые люди, которые изображали богов в недавней мистерии, во всяком случае, они знали, с кем имеют дело.
– Мы шли к этой земле многие годы, римлянин, – торжественно начал один из дроттов, старший по возрасту, если судить по его белой бороде. – Именно здесь находится Великая Свитьод. Именно отсюда бог Один увел наших предков на север. Но он завещал нам вернуться, и мы вернулись, дабы владеть землей, которая нас породила.
– Я понимаю, – кивнул Руфин и, повинуясь жесту жреца, присел к столу.
– Та земля, где ныне живут русколаны, тоже принадлежала нашим пращурам, и мы не можем оставить ее чужим. Мы долго и упорно воевали с теми, кого считали своими врагами, пока бог Один не указал нам другой путь. Ведь русколаны – это те же ваны, с которыми Один сначала воевал, а потом породнился. Он взял богиню ванов, прекрасную Фрею, и возлег с нею на ложе. И их брак стал залогом процветания как готов, так и ванов. Ты понял, патрикий, о чем я веду речь?
– Не совсем, – смущенно откашлялся Руфин. – Я понял только, что рекс Герман Амал идет путем Одина, когда берет в жены дочь князя Русколании Коловрата. И что их брак станет залогом единства всех окрестных племен. Но в таком случае что же тебя смущает, почтенный старец?
– Отступник Вульфила считает, что браки заключаются на небесах, – продолжал все тем же бесцветным голосом дротт, – но мы полагаем, что дух и плоть неразделимы. И отказ от плотской связи – это оскорбление богов.
Руфин удивленно покосился на Алатея, ибо никак не мог взять в толк, чего же хотят от него дротты. А хотели они от него чего-то очень важного, иначе не смотрели бы на заезжего патрикия с таким напряжением, словно именно от него зависело благополучие Готии и окрестных земель.
– Ты гость, – продолжал старый дротт. – Твой род не уступает в знатности роду Амалов. Тебе нет нужды лгать. И наконец, ты прошел обряд посвящения и несешь ответственность не только перед людьми, но перед богами. Именно поэтому готские и русколанские вожди поверят твоему слову.
– Все это так, – растерянно развел руками Руфин. – Я только не пойму, что именно я должен сделать?
