Станислав Рем - За тихой и темной рекой

Ознакомительная версия.

С левого боку неожиданно мелькнула тень. «Кто это?» — блеснула последней вспышкой мысль, рука с оружием начала менять направление в сторону неожиданно появившейся фигуры, но не успела. Тонкое жало ножа бесшумно вошло в мягкую плоть, и сердце младшего следователя, пробитое сталью, затихло.

Индуров перекрестился. Ай да цирюльник! С десяти шагов! Без звука!

Хаттори движением руки велел штабс-капитану подойти к трупу и перетащить тело в сарай. Юрий Валентинович, после происшедшего, и не подумал противиться. Прижимаясь к стене, как до того делал Селезнёв, офицер пробрался к убитому, наклонился над ним, обхватил подмышки и, с трудом передвигая ноги, отволок тело в глубь постройки. Через несколько минут Хаттори присоединился к нему.

— Не один пришёл, — доложил цирюльник.

— Да вы мастер! — высказал восхищение штабс-капитан. Это были его последние слова.

Хаттори резким движением схватил голову Юрия Валентиновича и с силой крутанул, ломая шейные позвонки. Индуров захрипел. Японец подтащил умирающее тело к верстаку, изо всех сил ударил головой о край металлической столешницы. На виске офицера тут же образовалась вмятина. После чего японец вернулся к телу Селезнёва, вынул из груди нож, тщательно вытер рукоять носовым платком, который после спрятал в карман, а само оружие вложил в руку мёртвого Индурова.

— Господин штабс-капитан споткнулись в темноте, — удовлетворённый Хаттори тщательно отряхнул костюм и повернулся в сторону конюха, который стоял ни жив ни мёртв в углу сарая. — А ты веди меня к хозяину. И не трясись: он так велел.

Слуга купца Мичурина принялся пятиться к запасному, утаенному за ящиками выходу, одновременно крестясь и бормоча какие-то, одному ему понятные молитвы.

Кирилла Игнатьевич, стоя в ванной комнате и опершись на туалетный стол, пялился на своё отражение в зеркале, рассматривая его то с одной стороны, то с другой.

— Рожа! — неожиданно произнёс купец. — Сдался… Сломался… — купец провёл рукой по щеке. — А щенок-то какой шустрый! Докопался-таки до подвод. И гляди-ка, всё как по нотам разыграл… Прямо спектакля. С одним шутом гороховым, — рука хлёстко ударила по щеке. Кирилла Игнатьевич поморщился. — Ничего. С купчишками я позже разберусь. Неча было ржать… А со щенком откладывать никак нельзя… Хорошо, вовремя успели телеграфистика прижать, а тот и выложил, что никакой телеграммы не было. Кнутов, гадёныш, подговорил. Разберёмся. Шуганули из столицы? Попрём и отсель! Будет на Камчатке свои дознания вести. А вот со столичным придётся повозиться… Индуров, идиот, предлагал убить. Убить-то можно. А вот дальше как? Нет, если и убивать, то так, чтобы все подумали на самоубийство. Хотя… — Мичурин высунул язык, внимательно его исследовал. — Ведь могут и ограбить. Как-никак, а тридцать тысяч выиграл…

Снизу раздались голоса. «Япошка с конюхом, — догадался Кирилла Игнатьеивч. — Слава богу, дочка у подружек ночует. Хоть в доме по-хозяйски можно себя вести».

Хаттори сразу протянул лист, который принёс конюх. Мичурин открыл заслонку печи, которая даже летом обогревала спальню купца, кинул письмо в огонь. Перекрестился.

— Вот и отстрадала душа раба божьего Юрия. Вы хоть всё как полагается сделали? — спросил Кирилла Игнатьевич, кивая отчего-то на печь.

— Как просили. Несчастный случай.

— Вот и лады. А теперь едемте ко мне, в «Мичуринскую». Беседовать с господином Белым. По дороге расскажете, как да что…

— На вашем месте, — неожиданно проговорил японец, — я бы, во-первых, не торопился. До завтрашнего дня. А во-вторых, договорился бы с ним полюбовно.

— Мне ждать? После того что он сегодня устроил? — Мичурин вскинул руку, свернув мощный волосатый кукиш. — А вот это видали?

— Сейчас у вас берут верх эмоции. Так нельзя вести переговоры.

— А я и не собираюсь вести переговоры! Я — Мичурин! Купец первой гильдии! И обращаться со мной, как с дворовой шавкой, не позволю никому!

— Если вы не успокоитесь, встреча может иметь тяжёлые последствия для нашего дела.

— Ишь как заговорил. «Последствия»… — передразнил купец, неожиданно перейдя на «ты». — Никаких последствий! — кулак купца взлетел к лицу цирюльника. — Я его просто раздавлю!

— Смерть человека из столицы может насторожить, — продолжал настаивать японец.

— А его знания о подводах могут нанести миллионный ущерб! Так-то вот! Ваша организация, кстати, тоже вложила деньги в моё мероприятие. А насторожить… — теперь перед носом цирюльника кулак запрыгал. — Вот где у меня вся полиция! И местная! И Хабаровская! А будет нужно, и столичную подомнём! Понял? Со всеми потрохами! Как скажу, так и будет! Было ограбление, понятно?

— Однако для нашего дела…. — начал было опять Хаттори…

Но Мичурин его грубо перебил:

— А я для вашего дела уже всё сделал. И ты мне, — палец купца упёрся в грудь японца, — азиатская твоя душа, не указывай, что мне дальше делать. Думаете, купили меня? Нет, это я вас купил! Это вы на моей земле! И денег я поболее вас в дело вложил! И сюда доставил! А продать готовый товар тяму много не надо. Занятие для нас привычное.

Цирюльник промолчал.

— Что? Не нравится? — Купец не унимался. — Привыкай.

— И тем не менее, — продолжал настаивать японец. — Нужен максимум усилий для того, чтобы господин Белый принял нашу сторону. Это и в ваших интересах. Эмоции — плохой помощник.

Мичурин накинул сюртук, оправил лацканы.

— Ты, господин Хаттори, не лезь не в своё дело. Мы уж тут, в России, сами промеж себя разберёмся. Как-нибудь! — жёстко добавил купец и крикнул. — Митрофан, дрожки подавай!

Полина Кирилловна слышала, как в соседнем номере распахнулась дверь, послышались шаги. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди: Олег один! Вот он прошёл к окну, распахнул его. Тишина… Шорох — видимо, раздевается. Или нет? А… вот, кажется, пошёл умываться. Жаль, что плохо слышно… Вернулся. Один.

Весь день Полина Кирилловна пробыла, как в тумане, в сомнениях. Как поступить? Душа разрывалась надвое. Одна половинка стремилась к Олегу. А вторая хотела остаться с отцом. И выбор сделать было невозможно. Домой она возвращаться не хотела, чувствовала — может сорваться. Соврала отцу, что переночует у подруги, но весь день провела здесь, в номере, выглядывая из-за занавески, не приехал ли её желанный.

Ближе к вечеру решение пришло само собой: они с Олегом должны пожениться. Да, да, именно так. Против тестя он не пойдёт. Кто ж станет нарушать семейные устои? А папенька окажется под присмотром стража закона! И всё! Господи, она всплеснула руками от радости — как всё просто! Оставалось только дождаться Олега. И ночи.

Ознакомительная версия.