есть годы, щедро отпущенные Господом на духовное исправление народа — растрачиваются впустую, и не оказывают задуманного Богом воспитательного воздействия на умы и сердца людей. В жизни ничего наверстать невозможно. То есть, промедление может оказаться гибельным в часы испытаний, и оно не менее опасно, чем поспешность.
Отсюда становится понятно, почему выбор удачного момента для почина стал неизменной темой, обсуждаемой Моше и Аароном по субботам и будням, в любом месте, в любой день, в любую минуту.
Верные идеям и иудеям, боголюбивые братья задумали использовать последний шанс, чтобы вразумить Кораха, а с ним Датана и Авирама, отступиться от амбиций. Предполагалось, что, не лишенные здравого смысла и остатков любви к народу, злополучные бунтовщики признают свой неуспех и добровольно, по примеру предшественников, предадут в другие руки бразды правления. В таком развитии событий Аарон усматривал возможность исключить братоубийство. Моше, в свою очередь, надеялся избежать мучительного для него разговора с Господом.
По инициативе Моше и Аарона состоялся диалог между двумя сторонами.
— Братья, зачем напросились вы на встречу со мной и моими министрами? — не слишком вежливо спросил Корах, — будьте кратки, у нас дела!
— Надеюсь, дела государственные, не семейные, — заметил Аарон.
— Тебе, Аарон, пристало не рассуждать, а молиться, молиться и еще раз молиться, — сердито возразил Авирам.
— Незачем затевать перепалку, — вступил Моше в разговор, — Корах велел нам быть краткими, исполним волю начальника над народом.
— Говори, Моше, мы ждем, — сказал Датан и при слове “мы” указал на Кораха, и Авирама.
— Буду прям, — решительно заявил Моше, — ты, Корах, не умеешь править. Ты, Датан, можешь только подслушивать, подглядывать, орудовать кинжалом в ночи и травить ядами. А ты, Авирам, годен лишь, чтобы грабить и истязать. Народ негодует, и вот-вот прогремит взрыв праведного гнева. Вам не устоять. Верните нам с Аароном власть!
Услышавши эти слова, Корах и его министры дружно разразились громким хохотом. Наконец, успокоились.
— А если не вернем, то что нам будет? — спросил Корах, и все трое вновь развеселились.
— Что будет? — в свою очередь спросил Моше, — я намерен говорить с Господом, и Он решит, что делать с вами, со мной и с Аароном. Главное, помни, Корах, наш Бог ничего не совершит во вред избранному Им иудейскому племени. При этом Всевышний возьмет в расчет, что мы с братом — друзья народа, а вы — враги его!
— Вы, троица, кажется, хорошо пожили, будучи у власти. Настало время уйти в тень. Не будите гнев Господень! — предостерег Аарон.
— Вы тоже успели хорошо пожить, плуты этакие! — взбеленился Корах.
— Ты, Моше, самозванно присвоил себе начальство над народом! — прокричал Датан.
— Ты, Аарон, — не знаешь толку в учении Божьем, а других наставляешь! — добавил Авирам.
— Старая песня! Неужели не видите, что народ пресытился правлением вашим? — громогласно воскликнул Моше, — слепота погубит вас!
И снова рассмеялись нечестивцы.
— Моше! — обратился Аарон к брату, — может быть, дадим этим выскочкам последнюю возможность одуматься?
— Пожалуй, — ответил Моше, — завтра, с восходом солнца, ты, Корах, ты, Датан, и ты, Авирам, явитесь на суд, дабы услыхать разумные резоны против вас, и, просветлившись, бесшумно удалитесь восвояси.
— Какой еще суд? — давясь от смеха спросил Корах, — судьи-то кто?
— Нашими честными сердцами и устами судимы будете! — торжественно произнес Аарон и взглянул на брата.
— Убирайтесь, убирайтесь оба, — неудержимо гогоча, выдавил из себя Корах, — довольно! Отлично повеселили нас!
— Если не явятся на суд и не образумятся, — мрачно сказал Моше брату Аарону по дороге домой, придется нам пасть ниц перед Господом, и поведать всю историю, и смиренно выслушать приговор Его.
— Согласен. Примем решение Бога покорно, кротко, безропотно.
— Как ты думаешь, Аарон, отчего самоуверен Корах?
— Было мне видение, — глубокомысленно ответил Аарон, — будто ангел Господень явился к Кораху и сказал: “Знай, произойдет от твоего потомка иудейский пророк!” Вот и взял себе в голову Корах, что не покарает его Всевышний, ибо преисполнен Он почтения к нему, как к прародителю будущего великого мудреца.
— Так видение-то тебе было, а не Кораху! Он-то откуда знает об этом? — недоуменно возразил Моше.
— Что мне видится, то наяву случается! — внушительно ответил Аарон.
***
Ни один из троих на суд не явился. Пренебрежение оскорбило Моше и Аарона. Высокомерное чванство новых властителей разбило последнюю надежду уладить дело без апелляции к Всевышнему. Посовещавшись, братья пришли к фаталистичному выводу: “Чему быть — того не миновать!”
— Тебе начинать! — промолвил Аарон.
— Сначала помолимся, брат! — ответил Моше.
— Пожалуй, это всё! — произнес Аарон после страстной и продолжительной молитвы.
— Теперь падем ниц, дабы Господь видел полнейшее смирение наше! — сказал Моше, и оба упали на лицо свое, а потом встали на колени и призывно воздели руки кверху.
— Слушаю вас, властители народа Моего, — раздался голос с небес.
— Ах, если бы властители! — сокрушенно воскликнул Моше.
— Он больше не начальник над народом, — пролепетал Аарон, — а я уж — не первосвященник!
— Как можно? Ведь это Я, ваш господин, вознес вас! Объясняйте! — на сей раз грозно прозвучал голос.
— О, Господи, помилуй! Неведомо как, но новый грех приключился с нами! — промолвил Моше, и слезы залили его мужественное лицо.
— Богач Корах, один из наших, из левитов, сперва подстрекнул людей, отщепенцев, впрочем, а потом отобрал у нас полномочия, Тобою дарованные, — проговорил сохранявший самообладание Аарон.
— Почему не защитили ваши Божественные права? — еще более грозно спросил голос.
— Не хотели, ибо… — начал, было, Аарон, но не успел докончить.
— Не хотели? — взорвался голос, и стены шатра заходили ходуном от гнева Его.
— Мы стремились во что бы то ни стало не допустить братоубийства среди людей народа Твоего священного, — поспешил пояснить Моше.
— Похвальное намерение, — немного смягчился голос, — оно отчасти искупает ваш грех непротивления злу насилием.
— Корах и подлые прислужники его, Датан и Авирам, куражатся, пьют кровь человеков, грабят, а, главное, Тебя забыли! — выпалил Моше.
— Забыли Меня? Выходит, этот самый Корах и иже с ним не наставляют на Мой путь жестоковыйных иудеев? Этак вновь к язычеству испорченное племя потянется! Посему еще строже кара моя будет! — вновь пришел в неистовство голос.
— О, Боже, молим Тебя, не губи народ свой! — воскликнул Аарон, — мы так любим его — ведь это же и наш народ!
— Нас с братом накажи, жизни лиши, но пощади люд бесхитростный! — возопил Моше.
— Много ли бунтовщиков пошли за Корахом? — прозвучал вопрос с небес.
— Совсем мало, — заверил Моше невидимого собеседника, — всего двести пятьдесят человек, и все из богатых!
— Зато простой народ стоит за Тебя горой, смиренно принял кару Твою о сорока годах скитаний, осознал ее справедливость! — ободренно проговорил Аарон.
— Неужто все стадо пойдет под
