На земле лежал Фома, его полузакрытые глаза чуть поблёскивали, не мига ли, а лицо уже пожелтело и закостенело.
– Что это с ним? – прошептали губы Ивася.
– Что, что! Убили нашего Фому! Проклятые нехристи! – И Карпо яростно и смачно сплюнул, отвернувшись.
Ивась стоял оглушённый и пришибленный. Видимо его лицо было белее снега, потому что Омелько спросил участливо:
– Ты что, Ивась? Тебя нудит? Попей водицы, успокоит, – и протянул баклагу.
Ивась безвольно принял воду, отпил глоток, потом прильнул и жадно выпил почти всё. Отдышался, бормотал смущённо:
– Что-то в голове стучать стало и перед глазами круги поплыли.
– Это с непривычки, Ивась. Жаль дядьку Фому. А у меня ни царапины! Даже самому удивительно!
Подошёл Демид с бледным осунувшимся вдруг лицом. Спросил, глядя на бледного Ивася:
– Отошёл малость? Ничего, привыкнешь. Это ты меня от сабли татарской уберёг? Мне Карпо сказал.
Ивась посмотрел в лицо Демиду, кисло скривил губы в подобие улыбки.
– Не припомню, дядя Демид.
– Всё равно молодец! В первом бою всегда муторно и не по себе. Привыкнешь, Ивась. И поздравляю с крещением. Молодцом был! Вот только Фому срубили басурмане проклятые. А хочешь глянуть на своего татарина?
Ивась энергично замотал головой.
– Ну и правильно, Ивась. Чего на него смотреть. Пусть его коршуны поклюют. Он того заслужил. Пошли хоронить Фому.
– Демид, у тебя на плече кровь, – протянул руку Омелько.
– То пустое, хлопчик. Заживёт, как на собаке.
– Погоди, Демид, – остановил того Карпо. – Надо промыть и перевязать.
Демид смирился. Карпо умело обтёр ранку тряпочкой, смоченной горилкой, промокнул её, не обращая внимание на ёрзание Демида, потом туго перевязал белым полотном, оказавшимся у него. Ивась даже удивился этому.
– Тебе, Демид, работать не обязательно, – сказал Карпо, набросил на плечи кафтан, оглядел товарищей, кивнул головой, приглашая рыть могилу.
Демид уже разговаривал с купцом, который с благодарностью и многословно говорил ему приятные слова.
– Так вы угорские купцы? – встрепенулся Демид. – А денег за помощь нам не требуется. – Он помолчал, потом вдруг спросил, посмотрев в глаза купцу:
– Не позволите ли нам сопровождать вас в пути? Мы вроде охраны будем.
Купец хорошо говорил на украинском языке, думал совсем недолго.
– Чего ж там, казак! У нас трое убитых, да семеро раненых. Ваше предложение как нельзя кстати. Я согласен положить вам плату, как обычно.
– Хорошо, пан. Только ещё одно условие. Нас могут искать. Хорошо бы вы выдали нас за своих.
Купец пристально посмотрел на Демида, слегка улыбнулся в усы, ответил:
– Это можно, казак. Я слишком многим обязан вам, так что на меня можете положиться. А теперь прошу отведать кубок вина. Оно ещё сохранилось у нас, как выезжали из Венгрии. Тебя как зовут? Зови всех остальных.
Демид назвал себя, товарищей, поманил Карпо, протянул ему кубок вина, с усмешкой молвил:
– Испей угорского, Карпо. Сладкое. У нас такого не сыщешь. Да мы и не привыкшие к такому. Но попробовать хорошо.
– Вкусное! Но вроде воды, от жажды. Ты что-то хочешь сказать?
– Я договорился на охрану обоза. Вот с этим паном. Думаю, что это нас надолго обезопасит. Согласен?
– Чего ж там, Демид. Да ещё за плату с харчами! Благодать! Пойду обрадую хлопцев. Мы скоро закончим, нам и лопаты дали, так что дело спорится. Рана не болит?
– Терпимо, Карпо. Могло быть и хуже, хорошо Ивась подоспел.
С похоронами затянули. К этому времени подоспел вечер. Купцы решили остаться здесь на ночь. Запылали костры, аромат вкусной пряной еды поплыл в воздухе. Ноздри жадно ловили запахи, предвкушая приятное занятие.
Опустились сумерки. Стук копыт обратил на себя внимание. Бросились к оружию, но оказалось, что это отряд казаков во главе с хорунжим и капралом поляками.
– Купцы? – осведомился офицер, пристально оглядывая табор и костры за его пределами. – Чьи будете?
– Из Венгрии, пан офицер, – ответил старший купец, выступив вперёд. – Вот на ночь расположились. Составьте компанию. Есть отличное вино – услада вкуса и души.
– Что это у вас раненые имеются? Кто напал? Не разбойники ли с Сечи?
– О! Пан офицер! Едва отбились! Татарва налетела. Чудом уцелели! Вы можете пойти посмотреть на трупы. Я приказал их не хоронить, пан офицер. Слишком много чести этим разбойникам.
Хорунжий кивнул головой казаку, молча приказал пойти посмотреть, а сам с видимым удовольствием принял кубок с вином. Выпил, утёр усы тылом ладони, крякнул удовлетворённо, поблагодарил и сел на оглоблю, осматриваясь по сторонам. Спросил равнодушно:
– Много потеряли, пан купец?
– Слава Всевышнему и Деве Марии! Четверых порезали басурманы. Уже и схоронили. Вон их могилы под крестами. Царство им небесного, пан офицер! – И купец истово перекрестился. – А вы, поди, по службе, пан офицер?
– По службе, как же ещё! Вот кручусь по степи, ищу ветра в поле. Осточертело, но не смею вернуться. Вы не встречали пятерых разбойников-казаков?
– Бог миловал от такой напасти! С нас и татарвы хватит на весь вояж, пан офицер! Сохрани, господи, нас от этого! Помилуй! – И купец опять перекрестился.
Наши беглецы прислушивались к разговору, улавливали не всё, но главное уже поняли. Это их преследователи и надо быть начеку.
Демид выставил перевязанное плечо, кивнул Карпо, показав на голову. Тот понял, отполз в тень и небрежно и торопливо замотал голову полоской полотна, замазав его чуточку ещё сырой кровью с повязке Демида.
Утром обоз быстро собрался в дорогу. Раненых погрузили в телеги. Демид тоже улёгся, а Карпо ехал сбоку обоза, как и остальные охранники, украдкой поглядывая на хорунжего.
Его отряд наскоро поел, вскочил в сёдла – и только пыль поднялась на дороге, скрыв ускакавших коней.
Карпо подмигнул Демиду, тот понимающе ответил усмешкой.
Обоз медленно тащился на запад. Фуры и мажары были гружены глыбами воска, связками шкурок лисиц, куниц и бобров, бочками мёда и льняными тканями. Наверное, было и ещё много другого товара, но наши казаки не интересовались этим.
Купец Иштван, его наши друзья звали Иваном, хитро посмотрел на Демида, спросил:
– От этого хорунжего вы убегаете, Демид?
– Может, и от этого, пан Иван. Только мы с ним не встречались. И слава Богу! Хоть бы и вовсе никогда носами не сталкиваться.
– Скоро во Львов придём. Что собираетесь дальше делать? – допытывался купец. – Мне жаль с вами расставаться.
– А сколько до Львова, нам можно надеяться, что там нас не словят?
– До Львова можно доехать дней за десять. А вам там вряд ли что может угрожать, Демид. Вы ж у меня на службе, так что опасаться вам нечего.
– Да и то, пан купец. Нас никто в лицо не знает.
– Вот видишь! Но ты подумай, что я тебе сказал. Предложение дельное, и денег я обещаю вам выплатить сполна. Всё ж спасли мне всё, что везли мы.
Несколько дней друзья обсуждали предложение купца. Больше всего волновался Ивась. Ему представлялось увлекательное путешествие в незнакомых землях, чужие города, люди, о которых он только вскользь слышал, всё это больше похожее на сказку. Это кружило голову, будоражило воображение. И он горой стоял за принятие предложения купца Ивана.
– Ты, несмышлёныш! Заткнись, сосунок! Чего клювик раззявил? – Это Карпо с негодованием взъярился на юношу.
– Да пусть говорит, Карпо, – вступился Демид. – Юнаку так и положено думать и стремиться в мир, где интересно и ново. Успеет ещё состариться.
– А сколько платить обещают, – спросил Омелько.
– Как и теперь. Хорошо платить обещаются. Ещё могут доплачивать за опасность и особые работы, если такие будут. И всё это на их харчах, – Демид говорил это безразличным тоном, стараясь не выказывать своего отношения.
– Я бы пошёл, – несмело молвил Омелько. – Что мне без денег делать тут? А так, собрав немного, можно и в город податься. Мало ли что можно с деньгами. Ивась, идёшь?
