тоже сбежал в Финляндию, поселился на даче «Ваза» в Куоккале. В Москву, под пули, он не поехал. Счел более важным другое дело — на 12 декабря он созвал партийную конференцию в Таммерфорсе (Тампере). Для него это было действительно важно. Троцкий сидел в тюрьме, и требовалось срочно перехватить лидерство в революции. А руководить ею из Финляндии было безопасно и удобно. Здесь же, в Выборге, начали печатать газеты «Пролетарий» и «Вперед», а тиражи через прозрачную финскую границу отвозили в Петербург и дальше по российским городам. Конечно, финские власти об этом знали. Но делали вид, будто не замечают.
Обстановка в России оставалась накаленной. Эсеры, большевики, меньшевики, кадеты, националисты планировали в 1906 г. общий революционный взрыв. И в это же время, с конца 1905‑го, началось возвращение русских пленных из Японии. Тут-то и стало ясно, что иноземные пропагандисты поработали не напрасно. Когда приехала комиссия генерала Данилова для отправки солдат и офицеров на родину, в лагерях поднялась целая серия бунтов [25]. Перед теми, кто оставался верными царю и правительству, выступали свои же, распропагандированные офицеры. Провозглашали, что в России уже «свобода».
Новиков-Прибой вспоминал: «Вся Сибирская железная дорога находится в руках революционеров! — смело выкрикивал флотский офицер, окружённый слушателями в две тысячи человек. — Если только они узнают, что вы восстаёте против свободы, то как они отнесутся к вам? Неужели вы думаете, что таких мракобесов, какими вы проявили себя, они повезут в Россию? Вам придётся шагать через всю Сибирь пешком. Скажу больше, что ещё до того, как вы тронетесь из Японии и будете переезжать во Владивосток на пароходах через море, революционные матросы выкинут вас за борт». Усмирять бунты в чужой стране было невозможно, просить об этом японцев — позорно. Данилов и его подчиненные старались поскорее погрузить буйные контингенты на пароходы и отправить в Россию. В смуту вливались готовые подкрепления.
Хотя без них было худо. Чтобы нагнетать напряженность и разжечь «классовую борьбу», революционеры взяли курс на террор. Этим занялись и большевики, и меньшевики, и анархисты, и беспартийные банды. По сути, началась гражданская война. В Прибалтике «зеленые братья» убивали помещиков, арендаторов, охотились за русскими патрулями. В.Г. Орлов описывал обстановку в Польше: «Бомбы находили в лукошках с земляникой, в почтовых бандеролях, в карманах пальто, на митингах и даже на церковном алтаре! У террористов всюду были свои тайные мастерские по производству бомб, они все взрывали на своем пути: винные лавки, памятники, церкви, убивали полицейских, всех и вся» [56].
На Урале обширную сеть боевых организаций создал Свердлов. Гремели выстрелы в полицейских, летели бомбы в казаков, в окна домов «черносотенцев». Начался рэкет богатых людей — от них требовали платить «на нужды революции», угрожая смертью [62]. Были созданы инструкторские школы боевиков в Киеве и во Львове, на австрийской территории. В Финляндии центры подготовки действовали легально, под маркой спортивного общества «Союз силы» — там боевиков учили снайперской стрельбе, рукопашному бою.
Гостеприимством Финляндии пользовались не только большевики. Эсеры провели съезд на здешнем курорте Иматра. Отколовшийся от этой партии Союз эсеров-максималистов организовал учредительный съезд в Або. Кадеты провели два съезда в Гельсингфорсе (Хельсинки). А надежды раздуть общий пожар в 1906 г. имели под собой реальные основания. В апреле торжественно открылась Первая Государственная Дума, в стране начинался «парламентаризм». Но сопровождалось это волной забастовок и манифестаций. А в Думе большинство мандатов получили кадеты, эсеры, и первый парламент превратился в легальную трибуну для них.
Правительство пыталось найти с Думой компромиссы, наладить сотрудничество — все усилия оказались тщетными. Депутаты выплескивали нападки на государственные структуры, разогревая смуту, не скрывали, что намерены отобрать власть. Большевики бойкотировали выборы в Первую Думу, клеймили «оппортунизм». Но с запозданием поняли, что сами себя лишили превосходной «крыши» для подрывной работы. Ленин сделал крутой поворот, налаживая отношения с меньшевиками. В апреле 1906 г. был созван IV «объединительный» съезд РСДРП. Его проводили в Стокгольме — сюда было удобно приехать и Ленину с его командой, расположившейся в Финляндии, и деятелям, оставшимся в эмиграции. Главной целью провозглашалось преодолеть раскол, снова выступать единой партией. Это требовалось как раз для легальных методов — через Думу, профсоюзы, для создания общих печатных органов.
Правда, Плеханов и другие лидеры меньшевиков считали терракты недопустимыми, и большевики тоже отреклись от них. Был избран совместный ЦК партии. Но Ленин темнил. Подчиняться общему руководству он не намеревался. Наряду с партийным ЦК был создан отдельный «Центр» во главе с Лениным. Его помощниками стали Богданов, редактор газеты «Вперед», и Красин — он курировал финансы и возглавлял Боевую техническую организацию большевиков. Такое совмещение функций было не случайно. Отказываться от терроризма Ленин вообще не мог. Теперь главным источником партийных средств стали «экспроприации» — ограбления банков, казначейств.
А Дума продолжала подрывные выходки. В июне эсеры внесли законопроект о национализации земель. Это отозвалось массовыми погромами в деревне. Крестьяне, которым внушили, что закон скоро будет принят, стали грабить помещичьи хозяйства, делить землю. Но царь уже был научен, к чему ведут уступки смутьянам. Он наконец-то отправил Витте в отставку. Министром внутренних дел, а потом и председателем Совета министров был назначен волевой и умный Петр Аркадьевич Столыпин. Дума была распущена.
Но она попыталась вступить в открытую борьбу. 220 депутатов выехали в Финляндию. В Выборге в гостинице «Бельведер» провели заседение и приняли «Выборгское воззвание», составленное Милюковым. Объявляли свою Думу единственной законной властью и призывали народ к гражданскому неповиновению — не платить налоги, уклоняться от военной службы, не выполнять распоряжений правительства. Это вызвало новую волну забастовок и манифестаций. Россия балансировала на грани пропасти.
И уже тогда, в ходе революции, стали всплывать доказательства, что к бедствиям нашей страны крепко приложили руку иностранные правительства и спецслужбы. Раскрылось участие англичан в операции с «Джоном Графтоном», российские дипломаты сделали Великобритании официальное представление. Однако Лондон голословно отрекся. Заявил, что их правительство ни о чем не знало. Подсуетились даже подчистить списки страховой компании Ллойд, поскольку судно там значилось британским. А в 1906 г. последовал новый скандал. Выяснилось, что Савинков и другие эсеровские террористы свободно путешествуют по России и ездят в Европу, потому что у них… британские паспорта. При арестах у них изъяли несколько паспортов.
Тут уж доказательства были налицо, началось расследование и выяснилось, что паспорта передавал видный член британского «Общества друзей русской свободы» Брейсфорд. В Англии он попал под суд. Но вопрос, откуда он доставал паспорта, обошли молчанием. Сам Брейсфорд оправдывался весьма странным образом: будто он брал с эсеров обещание, что документы не будут использованы для
