Ознакомительная версия.
Капитан поначалу обрадовался, потом рассердился и попытался отправить их обратно, но в конце концов пришёл к выводу, что в деревне родне будет безопаснее, чем в городе, где полно фашистов, и смирился с её присутствием.
А в первый вечер Иван с Екатериной, взявшись за руки, долго бродили по окрестностям села и говорили, говорили, говорили…
О судьбе своей Родины, о войне, о полицаях, но более всего о детях. Жаль, что их лучшие годы пришлись на такое лихое время.
— А ну, признавайся, кто тебе сказал, что я здесь? — поинтересовался Ковальчук, когда они уже возвращались домой.
— Не знаю. В один из последних коротких июньских дней кто-то постучал в наше окно. Я открыла форточку и спросила: «Кто там?» «Иван в Кашовке», — ответил незнакомый голос, густой и зычный. Выбежала на улицу, а там никого нет.
— Не страшно было пешком в такую даль?
— Нет. Мы выписали в комендатуре пропуск. Пришлось отдать мамино ожерелье…
— Ничего. Главное, что теперь снова вместе…
34. Кашовка, 30 августа 1941 года
С утра поднялся сильный ветер. Пригинал чуть ли не до земли тонкие деревья, срывал с домов хорошо скрепленные соломенные, а с сараев очеретовые[27] кровли.
Где-то далеко, за начавшим желтеть лесом, загремело, загрохотало…
И почти сразу же из серых, низких туч, принесённых разбушевавшимися воздушными потоками, на землю бурными струями полилась вода.
Старая хата еле выдерживала удар стихии. Пятнадцатилетний Иван, старавшийся во всём подражать отцу, храбрился и делал вид, что ему всё нипочём, а на четыре года младший Василий забился в уголок, ближе к мамочке, и дрожал как осиновый лист, прижимаясь к давно нетопившейся печке.
В обед ветер неожиданно стих, на горизонте перестали сверкать злые молнии, но дождь не прекратился.
Ковальчук накинул тёплый тулуп, чтобы выйти на улицу и посмотреть, каких бед наделала стихия на его подворье, и в это время в дверь кто-то постучал.
— Заходите…
— Иван есть?
«И кого только черти носят в такую погоду?»
— Иду!
За порогом стоял невысокий, чуть сутуловатый мужчина лет сорока в офицерской плащ-палатке, накинутой поверх штатского костюма. На голове — картуз с тризубом. Как у Алексея, только размер поменьше.
— Ну, здравствуй, Уссурийский тигр…
Они обнялись.
— Может, пригласишь в хату?
— Там жена, дети.
— Тогда пошли в хлев… Не хочу, чтобы нас до поры до времени видели вместе.
— Понял. Как к вам обращаться?
— Зови меня, как все, Свиридом. И на «ты».
— Слушаюсь.
— Твоя информация по Свитязю вызвала небывалый интерес инстанции. Селезнёв — один из ведущих специалистов в области ядерных технологий. Если б он попал к врагу, шансы Гитлера получить в скором будущем атомную бомбу возросли бы в разы. Так что объявляю тебе благодарность.
— Служу Советскому Союзу!
— Теперь будем работать вместе. В ближайшее время я найду уважительную причину для поездки в Шацк. Твоя задача — за это время наняться на работу в полицию. Только обставь дело так, чтобы инициатива трудоустройства исходила не от тебя.
— А если это предложит Олекса?
— Неплохо.
— Так ты — Свирид Семенюк? — с опозданием, недостойным опытного чекиста, «вкурил» Иван Иванович.
— Так точно. Я!
35. Там же, сразу после ухода гостя
— Кто это? — спросила супруга, кутаясь в тёплый шерстяной платок.
— Оно тебе надо? — отмахнулся Ковальчук.
— Дети… Идите погуляйте на улице. Недолго.
— Хорошо, мама!
— Мне кажется, однажды я уже слышала этот голос…
— Где?
— Именно его обладатель известил о том, что ты в Кашовке.
— Не может быть, Катя. Это начальник полиции Семенюк.
— Что он хочет от тебя?
— Предлагает работу.
— Какую?
— Ты же умная женщина!.. Ну, какая сейчас может быть работа?
— Сам хоть никуда не влазь, Ивасику… Я и так по ночам не сплю.
— Спи спокойно. Ты же знаешь: всё, что я делаю, только во благо нашей Родины. Ясно?
— Так точно, товарищ капитан.
— Вы, Екатерина Семёновна, единственная, кому известно о моей тайной миссии, вот и ведите себя соответствующим образом, — шутливым тоном добавил Ковальчук.
— Есть! — совершенно серьёзно отрапортовала супруга.
36. Кашовка, 2 сентября 1941 года
После проливных дождей, растянувшихся на несколько суток, над Кашовкой наконец засияло солнце. Под его ласковыми лучами резко пошли в рост всевозможные грибы: белые, бабки, красноголовцы[28].
Ковальчук взял с собой детей и отправился «на тихую охоту». Преодолел мост через вышедший из берегов Стоход и почти сразу повернул налево — в берёзовую рощу, соседствующую с молодой соснинкой. Именно там, на стыке двух массивов, находилось его самое любимое грибное место.
Однако среди белых стволов уже мелькала чья-то широкая спина.
Иван вздохнул и, увлекая за собой сыновей, направился в сосняк. И не прогадал. Под накрытыми иголками бугорками таились целые семейки по пять, а то и по десять крепеньких молоденьких боровичков.
Вырезав под корень одну из них, разведчик поднял голову и увидел в нескольких метрах от себя улыбающуюся физиономию Алексея. Вот, значит, кто успел пробежаться по его местам!
— Тебе что, целого Пидрижжя мало? — с напускной укоризной в голосе бросил Иван Иванович.
— У нас грибы ещё не проснулись! — принял шутливый тон полицай.
— И ты решил собрать мои…
— Выходит, так.
— Смотри, я мстительный. Начнётся сезон — целую бригаду к вам приведу!
— Согласен… Твои хлопцы?
— Да. Знакомьтесь, дети, это ваш троюродный дядя.
— Олекса Гнатович.
— Иван!
— Василий! — по очереди почтительно представились сыновья.
— Вижу, не пропадает родовая традиция. Отец Иван Иванович, сын, внук…
— Стараюсь.
— Да, кстати, куда твой батько девался?
— Военная тайна.
— А у нас ходили слухи, что он давно живёт в Северной Америке.
— Всё может быть! — как всегда уклончиво, ответил Ковальчук.
— Славный чоловьяга[29] дядька Иван. Свидомый![30] Одно слово, щирый[31] украинец.
— Это правда.
— Что же ты по стопам его не пошёл, а?
— В каком смысле?
— Чего не заходишь? Цураешься?[32]
— Та ни.
— Моё предложение помнишь?
— Насчёт службы?
— Да.
— Помню, конечно…
— Домовымося?[33]
— Я ещё подумаю.
— Думай. Только недолго. Нам как раз одного человека не хватает.
Ознакомительная версия.
