— А это еще что такое? — закричал он.
— Сир, — ответил кардинал, — мне кажется, что се величество королева Франции специально прибыла из Амбуазского замка поприветствовать своего супруга-короля.
Теперь настало время вернуться к дону Фелипе д'Абадиос.
В начале этой истории мы видели, что он привез донью Манчу в гостиницу «У Единорога», хозяином которой был несчастный Сидуан, чтобы попробовать там завладеть дочерью ювелира Лоредана, ехавшей в Блуа к своему отцу. Читатель помнит, что девушка неожиданно нашла чудесного избавителя в лице капитана Мака.
Дон Фелипе отправился обратно в Блуа, с яростью в душе, клянясь отомстить благородному искателю приключений.
Пока до его слуха долетал звон колокольчиков мулов, впряженных в носилки Сары Лоредан, дон Фелипе помышлял только о мести. Но когда звук этот затих, он вспомнил о донье Манче.
Итак, король собирается сделать ее своей фавориткой? И, значит, он, дон Фелипе, сможет, сначала, разумеется, исподтишка, а потом и открыто, противостоять власти кардинала?
Шествуя пешком, темной ночью, дон Фелипе мечтал о будущем величии: он видел себя первым министром, он правил Францией и, в конце концов, передавал ее во власть Испании.
Было очень темно, шел дождь… Вдалеке послышался шум. Дон Фелипе остановился, прислушался и стал ждать. Мимо него галопом пронесся всадник, с головой закутанный в плащ.
— Это король, — подумал дон Фелипе, и сердце его вновь наполнилось честолюбивыми мечтами. Он уже подходил к воротам Блуа.
Обычно ворота стерегла городская стража, а иногда солдаты его высочества герцога Орлеанского. Со времени пребывания в городе короля службу несли мушкетеры. В этот вечер дозором у ворот командовал корнет господин де Эртлу.
Когда дон Фелипе выходил из города, господин де Эртлу, знавший, что испанец в большой милости у короля, чрезвычайно любезно пожелал ему доброго вечера. Видя, как он возвращается, корнет позволил себе его окликнуть.
— Что вам угодно, сударь? — спросил испанец.
— Передать вам поручение, дон Фелипе.
— Ах, так?! А от кого?
— Войдите в караульное помещение, вы все сейчас узнаете.
Дон Фелипе вошел.
— Милостивый государь, — продолжал господин де Эртлу с изысканнейшей вежливостью, — мне приказано попросить вас отдать вашу шпагу…
Испанец отступил на шаг.
— Вы меня арестовываете? — спросил он.
— Ни в коем разе. Мне поручено только задержать вас здесь до рассвета.
— А по чьему приказу вы действуете?
— По приказу короля.
— О, ну тогда я спокоен.
И дон Фелипе протянул свою шпагу господину де Эртлу.
— А теперь, сударь, — сказал ему корнет, — я полагаю, что завтра утром нам придется проделать совместное путешествие.
— Простите? — переспросил высокомерно испанец.
— Мы едем в Париж.
Дон Фелипе подошел к двери и увидел носилки. В окошке появилось лицо женщины. Это была донья Манча. Она была бледна, но дону Фелипе показалось, что в глазах ее светится торжество.
Господин де Эртлу снова заговорил:
— Милостивый государь, — сказал он дону Фелипе, — мы поедем в Париж, и поедем рядом с носилками доньи Манчи.
— И все это по приказу короля? — насмешливо спросил дон Фелипе.
— Да. Его величество удостаивает донью Манчу своей любви.
— О, я знаю это. — произнес дон Фелипе, которому казалось, что в глазах своей сестры он прочел все, что произошло между ней и королем, — и это несколько досаждает господину кардиналу.
— Я тоже так думаю, — вежливо откликнулся господин де Эртлу, — но случилась небольшая неприятность.
— С кем?
— С самим королем, сегодня же ночью.
— Что вы хотите этим сказать? — обеспокоенно спросил испанец.
— Из Амбуазского замка прибыла королева.
— Ах! — воскликнул дон Фелипе и побледнел.
— Ну, и король, — добавил господин де Эртлу, — желает, чтобы донья Манча и вы отправились ждать его в Париж.
Дон Фелипе сел на лошадь, и носилки доньи Манчи двинулись от Блуа в направлении Парижа.
Старый город засыпал; от Сены поднимался прозрачный туман, тянулся по берегам, карабкался по узким улочкам я потихоньку стирал очертания крыш и башен старинных домов.
Улица Сен-Дени, днем заполненная людьми, пустела на глазах, лавки закрывались.
Однако лавка мэтра Самюэля Лоредана, богатого золотых дел мастера — его называли королевским ювелиром, — была еще открыта; ее довольно хорошо освещала стоявшая посреди стола медная трехфитильная лампа.
За столом работала молодая девушка.
Это была Сара Лоредан. В комнату вошел на цыпочках седобородый человек и подошел к ней.
— Барышня! — позвал он.
Сара повернула голову.
— А, это ты, мой старый Жакоб?
— Да, барышня. Вы еще долго не ляжете?
— Я жду отца.
— Я боюсь, барышня, что хозяин сегодня придет очень поздно ночью.
— Как? — удивилась она. — Разве он не пошел, как обычно, к нашему соседу-кожевеннику с Медвежьей улицы сыграть партию в кости?
— Если бы он был у мэтра Бопертюи, кожевенника, он бы уже давно вернулся.
— Ты думаешь?
— Черт возьми, барышня, — ответил Жакоб, старший приказчик Самюэля Лоредана, — сигнал тушить огни уже давно прозвучал.
— Правда? — спросила девушка и поспешно бросила работу.
— Вы же знаете, что кожевенник Бопертюи строго блюдет все указы.
— Но где же тогда отец?
— Думаю, что он пошел в Лувр.
— Значит, король вернулся?
— Да, барышня, еще вчера. Недолго он пробыл в Блуа.
— Во имя неба, Жакоб, — воскликнула с ужасом Сара, — не говори мне о Блуа.
— Почему, барышня?
— Разве ты не знаешь, какой опасности я подверглась по дороге в этот проклятый город? О, если бы чудо не привело мне на помощь этого молодого офицера…
— Ах, да, — сказал старый Жакоб, — капитан… капитан…
— Капитан Мак, — закончила фразу девушка и слегка покраснела.
— Храбрый капитан! — пробормотал старик Жакоб. — Барышня, опишите мне, где это произошло, я из тех мест и смогу все себе хорошенько представить.
— Это в двух лье от Блуа, в стоящей на отшибе гостинице под вывеской «У Единорога».
— «У Единорога»?! — воскликнул Жакоб, — Это было в гостинице «У Единорога»?
— Да.
— Но она принадлежит моему племяннику.
— Твоему племяннику? Жакоб, у тебя есть племянник?
— Да, барышня, — ответил Жакоб, — есть у меня дурень-племянник, который вытянул у меня все мои сбережения, чтобы сделаться трактирщиком, и все протратил. И это у него вы подверглись такой опасности? Ах, он презренный, ах, он грубиян этакий!
