Может быть, во времена VI Вселенского Собора Сергея Гончарова и сожгли бы на костре, но в просвещенном XVIII столетии он свободно путешествовал по территории Российской империи и, применяя свои способности, добивался расположения весьма влиятельных персон. Правда, секретная канцелярия Ее Величества не приняла его на постоянную, штатную службу. Колдун, чье поведение непредсказуемо и неуправляемо, ей не нужен. Если только для какого-нибудь отдельного, экзотического поручения…
– Разве вы, Сергей Васильевич, сможете отказаться от своего дара? – спросила Аржанова.
– Не знаю, – он пожал плечами. – Но попробую. Уеду в дальние края, начну жизнь сначала.
– Как-то мало верится в такое, – заметила курская дворянка, сомневаясь.
– Нет, правда. Недавно с помощью моих новых знакомых в Санкт-Петербурге я приобрел участок земли. В Таврической области она пока недорогая.
Анастасия и Михаил переглянулись:
– А где именно?
– У самого синего моря, – ответил белый маг. – На западе Крымского ханства есть селение, называемое татарами Ак-Мечеть[3]. Говорят, кроме этой белой мечети, имеется там около сотни домов. Тихое, спокойное место. Мне другого и не надо.
– Вы хотите поселиться на полуострове?
– Да. С благодарностью вспоминаю ту поездку вместе с вами. Она открыла мне новые края. Как бывший моряк, я полюбил черноморские берега. Надеюсь, они станут для меня второй родиной…
Двор церкви опустел. Лишь зимняя кибитка, запряженная тройкой лошадей, оставалась у ворот. Досифей, устав сидеть на одном месте, уже дважды обходил вокруг нее. Он поправлял упряжь и оглядывался на господ, еще беседующих с колдуном. Наконец, они пошли к своему экипажу. Гончаров шагал за ними.
Все решила его последняя фраза. Пристально посмотрев на Анастасию, белый маг улыбнулся и сказал:
– Не беспокойтесь, выше высокоблагородие. Сроку осталось семь с половиной месяцев, но ничего худого с вами не произойдет. Первой родится девочка, настоящая ваша наследница по нраву, по уму, по характеру. Даю свою поруку в мире этом, подлунном, и в мире том, потустороннем…
Курская дворянка слегка покраснела, закусила губу, перевела взгляд куда-то поверх его головы и затем распорядилась:
– Садитесь в кибитку. Вы поедете с нами в Крым…
Но сначала они отправились в трактир, где снимал номер Гончаров, за его вещами. Пристегнув этот сундук к полке за задней стенкой кибитки, а белого мага усадив на козлы рядом с Досифеем, князь и княгиня Мещерские двинулись в Аржановку. Туда они прибыли далеко за полночь. Ужинать не стали. Колдуна поселили наверху, в мезонине. Сами улеглись в спальне, заснули не сразу.
– Ты действительно веришь его словам? – спросил Михаил, нежно поглаживая супругу по животу, пока совершенно ровному.
– Почему-то мне кажется, что он сказал правду.
– О наследнице?
– Да. Она будет такой.
Молодой офицер склонился над Анастасией. Рука его переместилась выше, к ее груди, и от этого прикосновения Флора застонала. Огонь желания возник внезапно и сделался нестерпимым. Мещерский тоже испытывал его. Перед соитием, страстно целуя ей шею и плечи, он пробормотал:
– Вот уж мы намаемся с этой бедовой девчонкой…
Появлению в Аржановке Сергея Гончарова горничная не обрадовалась. Глафира всегда относилась к колдуну крайне неприязненно, воспринимая белого мага как своего конкурента, хотя он старался никому не мешать, вести себя тихо, незаметно, осторожно.
Однако на сей раз войны она ему не объявила, так как занималась устройством свадьбы сына Николая.
Барыня поначалу не хотела давать разрешения на этот брак, у нее имелись собственные планы насчет лучшего стрелка разведывательно-диверсионной команды. Она намеревалась взять его с собой в Крым и там зачислить в отряд внутренней стражи, который должен был сформировать князь Мещерский. Люди, привязанные всем сердцем к ружью с кремнево-ударным батарейным замком и стволом с восемью нарезами внутри, называющие сей механизм «мой дружок», встречаются совсем не часто. Исходя из опыта прошлых лет, Анастасия полагала, будто нужда в метком стрелке на территории недавно присоединенной Таврической области возникнет непременно.
Узнав о планах госпожи, Николай необычайно воодушевился, родной матери стал дерзко перечить и отказался даже повидать предназначенную ему в жены девицу Арину пятнадцати лет от роду, племянницу деревенского старосты Дормидонта.
Между тем семья старосты, ранее извещенная Глафирой о предполагаемом брачном союзе, сочла его очень выгодным для себя. Теперь Дормидонт требовал от горничной продолжения дела, уже взбудоражившего всю деревню. Он упирал на то, что в противном случае девушку сочтут «порченой» и замуж семья ее больше выдать не сможет.
Разбираться в этих хитросплетениях пришлось Аржановой. Служанка все-таки уговорила ее, назвав Арину наиболее подходящей кандидатурой на должность няньки для будущей наследницы. Анастасия вызвала племянницу старосты на беседу. Девушка оказалась довольно хороша собой, впечатления полной дуры не производила и – подумать только! – умела читать, что было невероятной редкостью для крестьянских детей в те времена.
Наугад открыв «Евангелие», курская дворянка подала книгу Арине. Та с запинками, кое-как прочитала два абзаца и затем пересказала их содержание барыне. Однако вовсе не знание крепостной девушкой букв русского алфавита являлось главным для Анастасии. Она рассматривала Арину, слушала ее и решала для себя, какая она: добрая или злая, вздорная или спокойная, скрытная или с душой нараспашку.
Многое предвидеть вообще невозможно, ибо человек живет и всю жизнь меняется. Лишь интуиция подсказывала Флоре, что Арина может быть принята в их семью. Ведь Глафиру, Досифея и Николая она рассматривала именно как членов семьи, но – младших, с уменьшенными правами. Анастасия почувствовала в деревенской простушке существо из круга, чем-то ей близкого. С такими курская дворянка умела ладить, подчинять своей воле, воспитывать в них преданность, покорность, здравомыслие.
Николай, после этой встречи вызванный к госпоже, когда узнал это решение, то упал к ее ногам и заплакал: «Не хочу жениться!» Сурово пригрозила ему Аржанова:
– Молчи, неразумный! Можешь переспать с ней хоть сегодня. А венчание и свадьба будут через десять дней, на Святки, сразу после Рождества. Остальное – не твоя забота…
Аржановцы жили совсем неплохо.
