Ознакомительная версия.
– Я уже встал.
– Так рано? Какого черта?
– Это привычка. Монахи рано ложатся спать и встают в предрассветных сумерках.
– Здесь так не годится, ты должен это усвоить. В этом мире свои законы. Люди богохульствуют, ругаются, кому-то вообще начхать на веру. Нет четкой организации и твердого воздействия на умы в связи с религией. Тебе не стоит этому удивляться и пытаться что-то перестроить: заслужишь ненависть и гнев короля. Понятно? Что скажешь на это?
– Время подлинной и всеобщей веры еще не наступило, – поразмыслив, ответил Рено. – Ныне существуют лишь верования, древние суеверия и пророчества, основанные на поверхностном представлении о мироздании. Рассуждая с точки зрения духовного лица, скажу, что нынче людям присуща не глубокая, истинная вера, а всего лишь набожность, не проливающая божественного света на душу. Отсюда, как ты правильно заметил, граф, произрастают ругательства мирян в храмах, их невнимание и равнодушие к службам, богохульство. И они не видят в этом ничего дурного, ибо христианство еще слабо, нет в нем силы, чтобы заставить каждого благоговейно воздеть руки к небесам при одном упоминании о Боге или его деяниях. Не каждый молится, соблюдает посты, и не все ходят в храм. Грех говорить мне, как монаху, о сыновьях Пророка, людях с нечистой, отравленной, противной христианству верой, но их богослужения основаны на фанатичном поклонении своему богу. В связи с этим сарацин отличает упорядочивание религиозных обрядов, их обязательность и чистота в рядах священнослужителей и мирян.
– Плевать мне на их веру! – воскликнул Можер. – Мусульмане – нечистые создания, от них воняет, они должны быть уничтожены, дабы не пачкать землю своим присутствием на ней!
– Меня, как и всякого христианина, а тем более служителя церкви, радует твоя вражда к сарацинам. И все же, что вызывает у тебя ненависть к ним помимо их религии?
– То, что они смуглые и наглые, говорят между собой на обезьяньем языке! Слушая их, поражаешься: как это они понимают друг друга! Человек не может так говорить, это язык дикарей! Наконец, эти враги христианства воюют против моего народа! Этого достаточно для того, чтобы я их ненавидел и убивал, как бешеных собак!
– Да услышит тебя святая церковь, граф. Даст бог, настанет время – и папа даст клич христианам: в поход на неверных! Вот тогда и придет твой черед, сын Ричарда, рубить головы нечестивцам. Но знай, и я пойду с тобой, ибо также ненавижу мусульман. К тому же я неплохо владею мечом: устав бенедиктинцев обязывает монахов упражняться в военном деле, дабы защитить себя, а в своем лице слугу Господа.
– Ты говоришь, как заправский монах, – заметил Можер. – У креста ты был другим. Нынче вновь уверовал в то, что хулил?
– Нельзя уверовать в то, во что поверить невозможно.
– Ага, – потер руки нормандец, – а я уж было подумал, что ты отступил. Мне припомнился Ной с его ковчегом. Полагаешь, это вымысел?
– Я убедился в этом, припомнив древнегреческий миф о Девкалионе. Та же история. Евреи не могли придумать ничего умнее, как попросту списать ее у греков, только изменив имена. Там – Девкалион, здесь – Ной; там – Парнас, здесь – Арарат. Лишь недалекий умом поверит в эту басню. Кстати, любопытный эпизод есть в этой истории, я, помню, хохотал до упаду: бедняга Ной, оказывается, целых пятьсот лет воздерживался от половых сношений и не целовал собственную жену. Церковники всячески умалчивают этот факт, потому и не хотят, чтобы об этом читали, ибо в Бытие сказано: «Ною было пятьсот лет, и родил Ной трех сынов: Сима, Хама и Иафета». Может, ты сомневаешься в летоисчислении того времени, о котором идет речь?
– В самом деле, Рено, быть может, в те времена один год считался, скажем, за один нынешний месяц?
– Ничуть не бывало. Я произвел вычисления и установил, что в Библии год равен двенадцати месяцам, как и теперь.
– Здорово! – воскликнул Можер, грохнув рукой по столу. – Даже не верится. Но там есть еще Вавилонская башня. Ее, надеюсь, не выдумали?
– Как можно рассуждать об этом, если бокал пуст? – резонно возразил монах, демонстративно поднимая пустой кубок. – Впрочем, я начинаю забывать о своей земной стезе, еще начну плести неведомо что.
– Да разве опьянеешь с одного бокала?
– А разве остановишься на одном? Вот тебе можно, граф; сдается мне, ты и с кувшина не потеряешь голову.
– Его нам и принесут!
Можер открыл дверь. Близ зала сновала туда-сюда прислуга.
– Эй! – крикнул нормандец.
На зов тотчас прибежал один из слуг.
– Кувшин вина и курицу в покои графа Можера, да поживее!
Слуга поклонился и исчез.
– Так что с башней, Рено? Никто и никогда о ней не упоминал, лишь после Библии заговорили. Похоже, и это – всего лишь сказка?
– Ты читал Гомера, граф?
– В монастырской школе мне доводилось читать обе поэмы.
– Тогда, наверное, ты помнишь, что там и намека нет на Бога и его создания. Но если бы всё, о чем написано в Библии, было на самом деле, то уж о башне Гомер наверняка бы упомянул. Однако об этом – ни слова. Да и сам посуди, как могло бесследно исчезнуть такое громадное сооружение, стоящее, надо думать, на внушительном постаменте? Одним словом, миф, ничего больше.
– Там есть еще про соляной столп, в который обратилась жена Лота…
– Когда римляне пришли в Палестину, они не видели там никакого столпа по той простой причине, что его там не было. Я читал Страбона; ни слова ни о каком столпе, хотя он подробно описывал ту же Палестину. Божественный голубь от души посмеялся над Моисеем, писавшим эти выдумки под его диктовку. А Бог? Ведь он клялся не истреблять людей и не повторять Потопа, а сам заменил его огнем. Кто же он после этого, если не обыкновенный лгун?
– И вправду, – согласился Можер. – Это о Содоме и Гоморре. Я читал об этом, но, признаюсь, мало что понял.
– В сказках и не надо ничего понимать. Сказано верь, значит, верь, все-таки Святой Дух диктовал. Он же поощряет, прямо-таки возводит в ранг святости кровосмешение, ибо вошла в пещеру к Лоту старшая дочь его и переспала с ним, а потом и младшая. С благословения Божьего.
– В Библии нет этого, – попробовал возразить Можер.
– Все неудобные места церковники вымарывают из Священного Писания, именно в таком виде Библия доходит до людей. Кстати, Сарра, жена Авраама, по Библии – его родная сестра. Не правда ли, граф, воистину божественно и назидательно Священное Писание, где примеры для подражания один гнуснее другого? И всему этому покровительствует сам Бог! А если припомнить, как наш праотец торговал собственной женой и обогатился за счет этого? Как выгнал служанку, родившую ему сына? Как с помощью всего трехсот восемнадцати слуг разбил армии четырех царей, взявших в плен его племянника Лота? Честное слово, так и хочется воскликнуть: где же тут пример божественного благочестия, это ли и есть заветы добра и нравственности, коим учит Библия? Нет, граф, по зрелом размышлении скажу тебе так: неисчислимые беды несет человечеству Священное Писание. Начитаются люди, наслушаются его из уст святых отцов, и начнут избивать, а потом убивать друг друга. Вот ты говорил, король собирается помочь Борелю Барселонскому в борьбе против мусульман. Попомни, сейчас христиане лишь помогают единоверцам, выручая их из беды, а потом организованно пойдут войной на сарацин. Но это можно лишь приветствовать, страшнее другое: настанет время, когда христиане начнут уничтожать друг друга из-за одного неверно истолкованного кем-то слова в Библии, из-за того, что кто-то понял какую-то строку не так. Но наступит это время не скоро.
Ознакомительная версия.
