— Туда входит гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Я хотел бы дать его тебе в дорогу, ведь наверняка ты захочешь взять с собой какие-то вещи.
У Витуса комок подступил к горлу. Это был редкий подарок! И, разумеется, от него трудно отказаться.
Настоятель тем временем продолжал:
— Я охотно дарю его тебе. Это необыкновенный предмет. Прежде чем он начал сопровождать меня в регулярных поездках в наш материнский монастырь в Сито, он пережил богатую и бурную историю.
— Это, безусловно, крайне интересно, — проговорил Витус, еще не решивший, радоваться ему или нет.
— Ты только взгляни, сын мой, на эти слова, которые так искусно вырезаны на дне:
ISENHAGEN / MONASTERIUM / ANNO 1219
Витус прочел надпись, смысл которой, впрочем, оставался ему не совсем понятен.
Аббат пришел ему на помощь:
— Этот сундук смастерили чьи-то ловкие руки более трехсот шестидесяти лет назад в монастыре Изенхаген, принадлежащем нашему ордену. Сей монастырь находится на севере Германии, точнее, в княжестве Брауншвейг-Люнебург.
Магистр провел рукой по поверхности, покрытой не одним слоем воска.
— Красивая работа, — оценил он.
— Это так называемый штольневый сундук, способ его изготовления весьма оригинален. Состоятельные монахини когда-то хранили в таких сундуках свое приданое, то есть вещи, которые они как христовы невесты брали с собой в уединенные аббатства.
Витус не мог не подтвердить уже сказанное Магистром:
— Красивый сундук, преподобный отец, несомненно! Я от души благодарен вам за него. И, коль скоро вы произнесли слово «приданое», хочу сообщить вам одну вещь…
Однако он не успел ничего сказать, потому что в этот момент в дверях опять появился Куллус, запыхавшийся от бега.
— Господин аббат, преподобный отец! — взволнованно начал он. — У меня там посетитель, от которого я не могу отделаться. Он утверждает, что прибыл с очень важной миссией.
— Да, именно так. — Рядом с Куллусом возник темноволосый человек в запыленном плаще. Изобразив поклон, он произнес на ломаном испанском: — Простите за беспокойство, вы аббат этого монастыря?
— Да, я. — В голосе Гаудека послышалось легкое раздражение. — А кто вы такой, сударь, что позволяете себе нарушать покой этих стен и не соблюдаете моих указаний? Никто не имеет права вторгаться в мою обитель без разрешения.
Темноволосый вновь склонил голову:
— Это совершенно особый случай, господин аббат, еще раз прошу простить меня. Я срочно разыскиваю врача, который называет себя «Витус из Камподиоса».
— Что? Меня? Почему?
— Итак, вы и есть разыскиваемая мною персона? — Чужак мысленно сравнил данное ему описание с внешностью белокурого молодого человека, стоявшего перед ним. Похоже, все приметы сошлись.
— Само собой разумеется, я и есть Витус из Камподиоса. Не соблаговолите ли объясниться?
— Охотно, сэр. Меня зовут Мортон Эджхилл, я посыльный, выполняющий поручения ее величества Елизаветы Первой, английской королевы. Я имею честь передать вам это послание. Прошу вас, прочтите его и следуйте за мной.
Витус взял протянутое ему письмо в тяжелом конверте.
— Кто подтвердит, что вы говорите правду?
— Если вы тот, за кого себя выдаете, вы должны знать герб своей королевы. Сломайте печать и читайте.
С бьющимся сердцем Витус сделал то, что ему велели. Что могло понадобиться от него королеве? Откуда она вообще узнала, что он в Камподиосе? Все это очень странно…
Он прочел и поднял глаза. Так и есть, подтвердились самые мрачные предчувствия. Елизавета I желает его срочно видеть, ибо некий адвокатус Хорнстейпл заявил притязания на Гринвейлский замок и все прилегающие угодья. Вскоре доводы стряпчего будут заслушаны. Витус молча отдал письмо Магистру.
Тот прочитал письмо и буквально рассвирепел:
— Клянусь двенадцатью апостолами! Неужели этот клещ Хорнстейпл никогда не отвяжется от нас? Ведь я уже однажды преподал этому кровопийце урок и объяснил, что собственником считается тот, кто владеет, причем пока не будет доказано обратное! Dominus habetur qui possidet, donec probetur contrarium! — Маленький ученый сдвинул брови, задумался на мгновение и продолжил: — А владеешь, несомненно, ты, поскольку проживал в замке до нашего отъезда. Вероятно, эта мерзкая пиявка хочет, воспользовавшись твоим отсутствием, прибрать все к рукам. Но это ему не удастся! Держу пари, у него нет ни единого доказательства. И даже если этот подмастерье ткача Уорвик Троут из Уэртинга оказался бы твоим кровным отцом, это ровным счетом ничего не изменило бы. Интересно, что затеял этот гнусный вампир на сей раз?
— Понятия не имею, — глухо пробормотал Витус.
Эджхилл подал голос:
— Мне ничего не известно о подоплеке этого дела, сэр, но я знаю точно: вы сей же час должны вместе со мной отправиться в Англию. Это приказ королевы.
Пока ошарашенный Витус собирался с мыслями, Магистр продолжил свою взволнованную тираду:
— Нет, этот Хорнстейпл — настоящий бандит, я всегда это говорил! Как человек, стоящий на страже справедливости, я стыжусь за него! Вот уж воистину пустили козла в огород! Ovem committere lupo! Разумеется, я буду сопровождать тебя в Англию, старый сорняк, на тот случай, если тебе понадобится совет юриста.
— Нет, сэр, не будете. — Голос Эджхилла звучал очень решительно. — Я в точности выполню данный мне приказ, а он звучит недвусмысленно: «Доставить кирургика Витуса из Камподиоса к королеве». Незамедлительно. И больше никого.
Ученый запротестовал было:
— Зачем же так категорично, друг мой? Одним человеком больше, одним меньше — какое это имеет значение?
— Имеет. Потому что чем больше людей скачут вместе, тем меньшее расстояние они покрывают за день.
Тут уж не удержался аббат Гаудек:
— Мой любезный Мортон Эджхилл, время близится к обеду, в трапезной вас ожидает добрая еда, пост мы с Божьей милостью уже миновали. Как можно отказаться от свинины в густом грибном соусе, паштета из дичи с острым перцем, равно как от кровяной колбасы собственного изготовления и многого, многого другого! От всего сердца приглашаем вас разделить нашу трапезу.
Витус горячо поддержал аббата:
— В самом деле, поешьте с нами, Мортон Эджхилл! Подкрепитесь, а потом позвольте себе послеобеденный сон для улучшения пищеварения. Вы его точно заслужили. К тому же завтра тоже прекрасный день для путешествия. — Пытаясь убедить англичанина, он все время думал о Нине. Сама мысль о столь скоропалительном отъезде была ему невыносима: именно сейчас, когда она наконец принадлежит ему, он должен покинуть ее! Что она подумает, когда узнает? Что он просто сбежал?
