Дмитрий Щёкин - Страна городов

Я с Эльвирой, Платоновым, Ереминым и братьями Ким двинулся вперёд, обогнав караван, чтобы узнать как дела на острове – нетерпение гнало в дорогу и день ото дня становилось все нестерпимее, и надо было мобилизовать людей на подготовку дополнительных мест для учебы.

Путь до острова мы разве что не бегом покрыли, задерживал немного только Еремин – все-таки возраст, а с действием эликсира я хотел познакомить новых наших товарищей уже в лагере на острове. Но в целом наша группа делала до пятидесяти километров в день с грузом, и это весьма неплохой результат. Движение колонны осуществляли перекатами – организовали две группы обеспечения. Первая группа с медными котлами и припасами выдвигалась вперед и кормила прибывающих на дневку горячей едой – лепешками, тесто для которых поднималось в котлах по дороге, похлебкой – горячей кашей из кореньев, листьев лебеды, крапивы, чего-то типа шпината и сараны и мяса. Люди отдыхали под навесами, ели и неспешно шли вперед. Вторая группа обеспечения выходила сразу, наскоро пообедав, и совершив свой переход, готовила ночлег для колонны тем же порядком, что и первая – дневку. Первая группа же убирала на месте стоянки оставленное имущество и догоняла колонну. Следующим утром группы менялись.

Академию как заведение решили организовать первоначально в виде факультетов, на которых с практическим уклоном будут изучать: сельскохозяйственное дело – животноводство и полеводство, металлургию и горное дело с обязательными химией и физикой, военную науку и охрану порядка с началами права, и для всех факультетов были обязательными естествознание, языки и письменность со счетом. Желающие могли заняться медициной, музыкой и рисованием – факультативно. Потом, после обязательных трех лет обучения, планировалось особенно одаренных, проявивших себя и желание учиться, ребят оставлять для обучения дальше, чтобы готовить из них учителей, мастеров и исследователей. Однако, годичная практика на полях, в мастерских и на фермах была обязательна для всех. После следующего трехгодичного курса учеников планировали направлять для практики в мастерские и лаборатории снова. Мы совершенно точно знали, что наши знания – конечны. В некоторых случаях у нас были только начала знаний, а еще чаще – только знание, о том, что какое-то явление возможно, и если достаточным образом изучить процессы, происходящие при образовании такого явления – то возможно получить хороший результат. Например – мы знали, что существует легированная сталь. Она получается, если добавить в нее при варке добавки – магний, никель, марганец и другие металлы. Какие и сколько – предстояло изучать металлургам, но зная, чего добиться и чего добавить – можно было сократить по времени процесс поисков. Кое-чего мы в легировании металлов достигли, но когда гномы замахнулись на вожделенный булат, дело кончилось «скипидарной бомбой». Зная законы Ома, природу электрического тока, — можно было подумать и об электричестве, и о радио. И так во всем.

Над Академией поставили педсовет, поначалу он состоял из одних только учителей, но потом как-то естественно в него вошли ведущие мастера – практики, полеводы и другие облеченные доверием люди. Представьте мое удивление, когда за советом, и зачастую – вовсе не педагогическим, а житейским и помощью стали обращаться в него окрестные поселки и совет Аркаима, так из поначалу чисто педагогического инструмента педсовет преобразовался в орган власти. А так как и самая реальная и обученная военная сила была у нас, то и за помощью в охране и координации действий по предотвращению всякого рода нарушений типа браконьерства на чужих территориях тоже шли ходоки как в верховный орган. Поэтому педсовет постоянно развивался, немного бюрократизировался, обрастая небольшим аппаратом. Но ко всем входящим в него, как педагогам, но и даже чисто управленцам, было единое требование – работник педагогического совета должен был учить и давать уроки – хоть взрослым, хоть детям, но не менее двух часов в день заниматься педагогической или научной работой. Для находящихся на острове – это были уроки в аудиториях, а командированные читали просветительного толка лекции, на которые с охотой шли и дети и взрослые, отвечали на вопросы людей, записывали их нужды. Постоянная смена деятельности и контроль за качеством работы не давали работникам аппарата оторваться от нужд людей и превратиться в чиновников «в чистом виде» – замкнутых на себя бюрократов. Кстати, «бюрократы» наши были пожалуй самыми отъявленными «филонщиками», норовя слинять от своих писчебумажных обязанностей в лес, в караул, на лекцию, куда угодно – лишь бы «сдуться» с вожделенного кресла к живой работе.

Я решил сделать небольшой крюк, возвращаясь на базовый лагерь – надо было посмотреть, как разместились питекантропы на отведённом им месте, и не испытывают ли люди нужды в чем-либо. Я не беспокоился о чрезвычайных происшествиях, в этом случае Федор послал бы гонца, и он бы встретил нас в пути, несомненно – другой короткой дороги не было.

Добежав до ущелья, мы были встречены шумом – удары по камню, рабочие возгласы раздавались от импровизированного карьера, встретившиеся нам по пути люди поприветствовали нас доброжелательными возгласами – бригада из пяти человек катила в тачках готовые тесаные блоки к берегу реки. Человек из племени Детей Кремня, тоже тащивший со всеми камень к лодочной пристани, пояснил, что эти блоки – для дорог, и их завтра отвезут на остров, а камни для плотины на Бобровой уже заготовлены, и со дня на день ее начнут запруживать – гномы определили место, но велели без них не начинать – что-то не ладилось с доставкой леса. Но место под водохранилище уже очищено, негодные для строительства деревья переведены на уголь, а годные – положены на просушку, но их не хватает.

Разговаривая с Острым Копьем – так звали собеседника, я обратил внимание на странное поведение моих новых знакомых – Платонова и Еремина. Они стояли, застыв на месте и уставившись на четверку питекантропов. Те, нисколько не смущаясь вниманием, наоборот, горделиво демонстрировали добротную замшевую одежду и красивые каменные украшения, располагавшиеся рядами на груди, сменившие убогие набедренные повязки. По внешнему виду – люди были сыты и довольны, чего еще нужно. Ни злобы, ни агрессии во взглядах – значит, вмешательства здесь не требуется. Люди доброжелательно смотрели на моих спутников, показывая всем видом, что они рады появлению новых людей, но сейчас заняты, и лучше им не мешать. Я попросил спутников освободить проход, и рабочие двинулись по своим делам. Только последний в цепочке остановился, и приложив руку сначала к своей груди, потом к моей, произнес почти по-русски: