А Мередит слышала шепот другого голоса, глубже и громче, чем отзвук голоса Леони, звучавший у нее в голове. Она не узнала слов, но поняла их смысл:
«Fujhi, poudes; eskapa, non».
«Бежать ты можешь, спастись — нет».
Она видела, как Лоуренс, уже не сопротивляясь, откинулся навзничь.
И тотчас же на поляну снизошло молчание. Мередит огляделась. Она стояла на траве. Ни пламени, ни стен, ни запаха могилы.
Хол зашевелился, приподнялся на локте. Провел рукой по лицу и выставил липкую от крови ладонь.
— Что за чертовщина?
Мередит, подбежав, обхватила его руками.
— Он тебя ударил. Вырубил ненадолго.
Он моргнул и обернулся к лежащему на земле дяде. Взглянул круглыми глазами:
— Это ТЫ?..
— Нет, — быстро отозвалась она. — Я его не трогала. Не знаю, что произошло. Вот он стоял, и… — Она запнулась, не зная, как описать Холу все, что видели ее глаза.
— Сердечный приступ?
Мередит склонилась над Джулианом. Лицо его было белым как мел, с синеватым оттенком у губ и носа.
— Он еще жив, — сказала она, вытаскивая из кармана мобильный и перебрасывая его Холу. — Звони. Если «скорая» успеет…
Он поймал телефон, но не стал набирать номер. Она встретила его взгляд и поняла, о чем он думает.
— Нет, — тихо сказала она. — Не так.
Он мгновение смотрел ей в глаза, во взгляде его была боль и мысль о возможности расплатиться за все, что совершил его дядя. Маг, властный над жизнью и смертью.
— Позвони, Хол.
Еще мгновение он колебался. Потом она увидела, как взгляд его затуманился. Он приходил в себя. Справедливость, а не месть. Он стал тыкать пальцами в кнопки.
Мередит присела на корточки рядом с Джулианом. Он уже не пугал ее, а казался жалким. Ладони его были вывернуты наружу. На каждой виднелась странная красная метка, очень похожая на восьмерку. Она положила ладонь ему на грудь и поняла: он уже не дышал.
Она медленно выпрямилась.
— Хол…
Он взглянул на нее. Мередит только головой покачала.
— Поздно.
Воскресенье, 11 ноября
Одиннадцать дней спустя Мередит стояла на мысу над озером, глядя, как опускают в землю маленький деревянный гробик. С ней было немного народу. Она сама и Хол — теперь законный владелец Домейн-де-ла-Кад, и Шелаг О'Доннел, еще не совсем оправившаяся после нападения Джулиана. Еще был местный священник и представитель мэрии. Городской совет не без труда убедили дать разрешение на проведение церемонии на участке раскопок, где, как удалось установить, лежали Изольда и Анатоль Верньер. Джулиан Лоуренс ограбил могилу, но не потревожил костей.
Теперь, больше столетия спустя, Леони наконец ляжет рядом с костями любимого брата и его жены.
От наплыва чувств у Мередит перехватило горло. Через несколько часов после смерти Джулиана останки Леони выкопали из неглубокой могилы под руинами часовни. Все выглядело так, будто ее тело просто положили на землю. Никто не мог объяснить, каким образом ее не нашли во время тщательных раскопок, проводившихся на этом участке. Как и того, что за все прошедшее время дикие звери не растащили ее кости.
Но Мередит стояла в ногах могилы и видела, что цвет земли под спящей Леони, медные оттенки листьев над ней и вылинявшие клочки материи, все еще покрывавшей ее тело и согревавшей ее, совпадают с иллюстрацией на одной из карт Таро. Не с репродукцией, а с оригиналом. Карта VIII, La Force, Сила. И на мгновение Мередит померещились слезы на холодной щеке нарисованной девушки.
Земля, воздух, вода, огонь.
В бесконечных формальностях французской бюрократии пока так и не удалось выяснить, что же случилось с Леони в ночь 31 октября 1897 года. Запись о пожаре в Домейн-де-ла-Кад сохранилась в документах. Он начался в сумерках и за несколько часов уничтожил большую часть дома. Более всего пострадали библиотека и кабинет. Были и свидетельства намеренного поджога.
На следующее утро, в день Всех Святых, из-под дымящихся руин извлекли несколько тел — слуг, погибших, как предположили власти, от огня. Были и другие жертвы, жители Ренн-ле-Бен — эти люди не служили в имении.
Осталось непонятным, почему Леони Верньер решила — или вынуждена была — остаться, когда другие обитатели Домейн-де-ла-Кад — в том числе ее племянник Луи-Анатоль — бежали. Не сумели объяснить также, каким образом пожар распространился так далеко и так быстро, чтобы уничтожить часовню. «Курьер Од» и другие местные газеты того времени упоминали, что ночь была очень ветреной, но все же как пламя переметнулось через лес до стоявшей за ним визиготской гробницы-часовни?
Мередит не сомневалась, что она разберется. Со временем она уложит на место все кусочки головоломки.
Светлеющее небо отразилось в глади воды, осветило лес и землю, так долго скрывавшие свои тайны. Вздох ветра прошелестел над землей по долине. Голос священника, ясный и извечный, вернул Мередит к настоящему.
— In nomine Patry, et Filii, et Spiritus Sancti. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа…
Рука Хола накрыла ее руку.
— Аминь. Да будет так.
Кюре, высокий в теплом черном плаще, улыбнулся ей. Она заметила, что от холода у него покраснел кончик носа, а добрые карие глаза ярко блестели.
— Мадемуазель Мартин? Вы можете подойти.
Она глубоко вздохнула. Время пришло, но она вдруг застеснялась. Заколебалась. Хол ласково пожал ей руку и отпустил.
Усилием воли сдерживая эмоции, Мередит подошла к краю могилы. Она вынула из кармана два предмета, найденные в кабинете Джулиана Лоуренса: серебряный медальон и мужские карманные часы. И то и другое было помечено инициалами и датой: 22 октября 1891, датой венчания Анатоля Верньера с Изольдой. Мередит помедлила, потом присела и мягко уронила их в землю, которой они принадлежали.
Она подняла глаза на Хола. Тот улыбнулся и чуть заметно кивнул. Она снова набрала в грудь воздуха и вытащила конверт — листок с нотами, драгоценное наследство Мередит, перенесенное Луи-Анатолем из Франции в Америку и через поколения дошедшее до нее.
Расстаться с ним было нелегко, но Мередит знала — ноты принадлежат Леони.
Она опустила взгляд к маленькой серой табличке на траве.
ЛЕОНИ ВЕРНЬЕР 22 августа 1874 — 31 октября 1897 Requiescat in pacem.[32]
Мередит выпустила конверт. Он перевернулся и, кружась, поплыл вниз сквозь неподвижный воздух — вспышка белого в ее одетых в черные перчатки пальцах.
Пусть мертвые покоятся в мире. Пусть они спят.
Она отступила назад, сложив перед собой руки, склонив голову. На минуту все смолкли, отдавая последнюю дань умершим. Потом Мередит кивнула священнику:
