Борис Климычев - Корона скифа (сборник)

Правитель обнял Темиреву, прижал ее к себе:

— Давай откроем те два необитаемых островка, один назовем островом Анны, другой — островом Александра, и будем там жить…

Ему и в самом деле захотелось забыть все дела, заботы, хотя бы на месяц, на день, на час… Уединиться с любимым существом на необитаемом острове. Он женат, но пусть это только игра, но смог вырвать у судьбы для себя лишь эти несколько минут для венчания в этой церквушке. Вот уже и батюшка зовет, к венчанию все готово.

Они прошли в церковь, и сразу было вожжено несколько толстых свечей. Священник начал свое действо и, как нарочно, за окном завыл, закружил ветер.

— Все, как в повести Пушкина! — шепнул Александр Васильевич невесте, — метель! Только у нас все будет всерьез.

— Да, да! Метель! В сердце моем — сладостная метель! — согласилась она. Воспитанная на музыке и жизнь воспринимает в звуках. Ее рыцарь стройный, с чертами лица мужественными, глава всей России, почти царь. В глазах — восточная мелодика. Стоит произнести фамилию Колчак, тотчас вспоминается оперный хан Кончак. «У меня есть красавицы чудные…» Вот и она — его красавица… Ах, при чем тут оперный хан! Морской офицер, открыватель земель. Человек чести. Управляет чуть не всей страной, а у самого нет ничего, кроме ордена, кортика и чемодана с бельем. Придет время — и о нем напишут книги. Обязательно!..

Обряд венчания совершился еще быстрее, чем в повести Пушкина. И вскоре автомобиль уже мчал возлюбленных в сторону станции, куда должен был прибыть поезд Колчака. Анна задремала.

Александр Васильевич задумался. Глубокая складка залегла меж бровей.

Главнокомандующий всех сибирских войск Александр Николаевич Гришин-Алмазов был у него в службе недолго. Повздорил с иностранными военными специалистами Ноксом и Жаненном. Поехал к Деникину. Решили: объединить фронты по югу России и двинуться на Москву. Антон Иванович тоже не прочь стать главным хозяином России… Многие мечтают, да руки коротки. Теперь Колчак назначил командующим генерала Сахарова. У опытного этого воина что-то не заладилось в последнее время.

Виктор Пепеляев, которого Колчак недавно назначил премьер-министром в надежде спасти положение, поклялся быть верным до конца. Но не лукавит ли? На сегодняшнем совещании его брат Анатолий Пепеляев всячески изругал генерала Сахарова, назвал его бездарностью и даже предателем, и требовал его смещения. Этот генерал, командующий сибирской армией, конечно, метит в военные министры. Но уж больно ярый! Возгордился. Покойный Николай Второй вручил ему личное георгиевское оружие — саблю с золотым эфесом. А томичи подарили ему красавца коня, с серебряными подковами и уздечкой. Ишь! Ганнибал. А может — каннибал? Он вместе с Потаниным давно проталкивает идею сибирской республики. Но Александр Васильевич сурово указал место и Потанину, и всем его последователям. Запретил все эти бело-зеленые флаги, особую форму сибирских стрелков, всю их дурацкую атрибутику. Россия единая и неделимая! Пришлось для острастки упрятать в кутузку нескольких сепаратистов, кое-кого там и замучили. Потанин был посажен под домашний арест. А его и красные сажали, и белые. Да старику вообще лучше сидеть дома на печке.

Генерала не посадишь. Особенно теперь. Виктор на пару дней остался в Томске. Обещал вскоре вернуться в поезд Колчака, и вместе с Правителем продолжать политику и дальнейший путь на восток. А вдруг да останется под крылышком у брата генерала? Да нет, вернется. Пока у Колчака в поезде лежит золотой запас России, мало кто отшатнется от него. Золото — магнит. И возможно удастся остановить наступление красных на рубеже Новониколаевска, Тайги, Томска. Пока же предстоят тревожные ночи и дни…

В канцелярии генерала Пепеляева со скрипом и стрекотом на ручных американских машинах с колесом-маховиком возникали воззвания и призывы к гражданам. За сибирскую родину! Бело-зеленые знамена. Бело-зеленые шевроны. Бело-зеленые ленты на папахах. Таежный запах! Лыжня. Нодья: костер, из двух лесин, разожженный одной спичкой. Сон у нодьи под морозным звездным небом. Белку бьем в глаз, кипятим снежную воду в казане. На лыжах обежим весь бело-зеленый мир! Хвойный воздух в легких и в сердце. Хвойная неувядаемость. Наше особенное царство!

Запрещен выезд из города мужчин, способных носить оружие. Начальствовать должны уроженцы Сибири. Все силы — в один кулак! Даешь новую Америку, со столицей в Томске! Перекрашивайтесь в бело-зеленое розоватые, пунцовые, голубоватые и желтоватые, а красных лишь могила исправит!

Томск был заворожен странной картиной. На станции Томск Второй на разных путях стояли бронепоезд генерала Пепеляева «За свободную Сибирь» и польский бронепоезд, на броне которого был нарисован белый орел. На всех семи холмах Томска стояли мощные артиллерийские орудия и хищно смотрели в разные стороны. По улицам катились броневики, вращая башнями и заглядывая стволами пулеметов в окна особняков и лачуг. Кто и с кем сражаться собирается? На всякий случай томичи запирали ставни и двери на все засовы.

У Гадалова в это время были гости. Он провел гостей в свой зимний сад, где росли пальмы и кипарисы, показал упакованные в тюки товары. Анатолий Николаевич Пепеляев сказал ему и другим томским богачам:

— Уважаемые! Не надо никуда увозить товары из Томска. В случае чего закопайте и уезжайте легкими санками. Вся наша земля — клад. Никому не отдадим! Подниму в Красноярском крае сорок тыщь бойцов и верну город, верну достояние…

Поднялись в столовую, где было людно и были накрыты столы. Первый тост произнес генерал-лейтенант, он сказал русским и нерусским:

— Выпьем за сибиряков. На них надеюсь. Поднимем знамя отделения от России. Юзек Пилсудский в томском тюремном замке и в ссылке измыслил путь к свободе. И генерал Маннергейм тоже отделил свои леса и болота. Мы, сибиряки, — такая же колония России, что и Польша, и Финляндия. Сибиряки меня поймут, и пополнят мою армию!

Поляки: полковник, начальник штаба Валерьян Чума, полковник Константин Рымша, отставив опустошенные бокалы, подкручивали усы. Корпус польских легионеров в пятнадцать тысяч штыков их ждет на станции Кольчугино. Покажем красным, пся крев [32]!

Иннокентий Иванович посмотрел на картину Васнецова «Три богатыря» и ему теперь показалось, что главный богатырь Добрыня Никитич — это он сам, Гадалов, Илья Муромец конечно — Анатолий Николаевич Пепеляев, Алеша Попович — штабс-капитан Суслов, который держит бокал черными, отмороженными пальцами. Суслов в дни, когда Блюхер подошел к Тобольску, получил приказ Колчака эвакуировать ценности из Тобольского банка в Томск. Пароход «Пермяк» отправился из Тобольска в октябре. Ударили морозы, в районе Сургута судно вмерзло в лед. Штабс-капитан с двумя солдатами часть ценного груза отвез на санях в тайгу, закопал в курганах. Солдаты потом были награждены двумя бутылками денатурата, от которого и померли. Более легкая часть ценного груза только что доставлена в Томск и сдана Пепеляеву, спрятана в подвале собора. Там хранятся никому пока не врученные серебряные и золотые ордена. «За освобождение России», с изображенной на них птицей Феникс, за «Освобождение Сибири», с крупной стилизованной снежинкой, кедровыми шишками, соболями луками, головами мамонтов.