Это всего три сотни шагов.
Хуан перестал расспрашивать, толкнул юродивого в спину и они поспешили в конец улицы. Орава ребятишек молча проводила щедрого сеньора глазами, а жители тихо переговаривались между собой, обсуждая событие.
— Хи-хи! Вот, хозяева, привёл вам моего друга, дона Хуана, хи-хи!
— Возьми и уходи! — бросил Хуан реал юродивому. — Где Мира? — Повернулся он к пожилой женщине, встретившей его выпученными в страхе глазами.
Его, конечно на улице все знали. Она молча прошла в сарай. Там разгребла мусор и солому. Открыла дощатый люк, наклонилась в темноту, позвала:
— Мира! Выходи на свет божий! Теперь можно!
Показалось бледное испуганное лицо девчонки. Глаза тотчас узнали Хуана, расширились, потом слёзы брызнули по щекам. Она ничего не смогла выговорить, только смотрела через струящиеся слёзы, силилась что-то сказать и не могла осилить спазм горла.
— Успокойся, девочка! Это ведь я, Хуан! Иди ко мне! — он протянул к ней руки, помогая выйти по прогнившим перекладинам лестницы.
Она прильнула к нему своим исхудавшим тельцем, дрожала, всхлипывала, так и не проговорив ни слова. А Хуан гладил её по тёмным волосам, машинально смахивал мусоринки, и целовал в макушку.
— Ну, хватит, Эсмеральда! Будет тебе всхлипывать. Я с тобой. Всё будет хорошо. Мы скоро уедем далеко, и нас никто не найдёт.
— Ты меня не бросишь, Хуанито? — наконец вымолвила Мира, подняла покрасневшие глаза, из которых сами собой вытекали слёзы.
— Что за глупые вопросы, Мира? Откуда такие мысли? Идём в хижину.
Мира поведала, как накануне бабушка заторопилась отвести её сюда, заметив, что она, Мира, должна здесь жить в тайнике до появления Хуана.
— Она дала мне денег, но я передала их тёте Клариссе, — сказала Мира. — Я узнала, что бабушка умерла, но мне не разрешили быть на её похоронах.
— И правильно сделали, Мира. Тебе нельзя было появляться на улице. За ней могли следить. Ведь ты — главное, за чем приходили убийцы.
— Для чего это им понадобилось, Хуан?
— Я потом тебе расскажу, дорогая моя девочка. А теперь успокойся и не думай ни о чём грустном и плохом.
Она порывисто целовала его выбритые щёки, улыбнулась, заметив:
— А ты вспомнил про бритьё, Хуанито! Я так рада, что ты приехал! Мне было очень страшно, Хуанито!
— Мы должны тотчас ехать к морю, Мира. — Хуан повернулся к Пахо, проговорив решительно:
— Поспеши на рынок и купи хорошего мула для сеньориты. Вот тебе деньги. Мы будем ждать здесь. Мира, ты умеешь ездить на муле?
— Никогда не пробовала, Хуанито! Но я быстро научусь. Ты ведь мне поможешь? — она блеснула на него карими глазами, доверчивыми и наивными.
— Эсмеральда, ты сколько дала тёте Клариссе денег? — спросил Хуан тихо.
— Всё, что бабушка мне отдала. Я не считала. А что?
— Хотел дать им тоже немного. Ты не против?
— Конечно, Хуанито! Они так много для меня сделали. Мы поедем к Кумбо?
— И к нему заедем, девочка. К нему прежде всего. Там наше богатство, ты ведь помнишь?
— Ага, — так же тихо ответила Мира, заговорщицки прищурила глаза, потрогала его усы, потом нос, усмехнулась. — Твой нос похож на нос попугая, Хуанито! Ты отпусти усы попышнее, ладно?
Хуан немного расстроился, но улыбнулся, прижал девчонку к себе, поцеловал в макушку.
— Мира, мы, наверное, поедем в столицу. Хотела бы жить в большом городе?
— Не знаю, Хуанито! Я никогда там не была. С тобой, Хуанито?
— Как получится, Мира, — серьёзно ответил Хуан. — Ты мне не сестра и будет не очень удобно так поступать.
Мира удивлённо посмотрела на молодого человека. В глазах застыл вопрос, который она не посмела задать. А после молчания вдруг спросила с некоторой грустью в голосе:
— А у меня скоро день рождения, а бабушки нет. Хоть ты приехал! Ты мне его устроишь, Хуанито? — она взглянула на него просительно, с надеждой, и в то же время с опаской. Понимала, что у неё глубокий траур и особенно рассчитывать на праздник не приходится.
Хуан вздохнул, спросил неуверенно:
— Ты так этого хочешь?
Она не ответила, но и так было ясно, что это заветное её желание, тем более что он ей это обещал ещё раньше.
— Посмотрим, Эсмеральда, — строго проговорил Хуан. — У тебя траур, а день рождения уже скоро, — он хотел показать, что забыл точный день, провоцируя на пояснение. Так оно и вышло. Она тут же чуть не прокричала:
— До дня святого Матвея осталось меньше недели! — Она что-то прошептала про себя и добавила: — Всего шесть дней, Хуанито!
Хуан улыбнулся. Ему было интересно наблюдать Эсмеральду в её попытках получить от жизни хоть малую толику счастья.
— Не уверен, Мира, что это нам удастся. Время слишком сложное, и даже опасное. И ты должна это понимать и учитывать.
— Но ты же обещал мне подарок, Хуанито! — Мира надула губы, что ещё сильнее рассмешило Хуана.
— Вот это я выполню, Мира. Даже уже выполнил, но повременим.
— Ты уже приготовил подарок? Покажи, Хуанито!
— Ты подождёшь до дня рождения. Единственное, что могу предложить, — с весёлыми искорками в глазах, ответил Хуан, — это надень вот этот скромный браслетик, — Хуан стал надевать на худую руку девочки серебряный браслет с камушками.
— Какой красивый! Только он велик мне, Хуанито! Он спадёт с меня! Дай я поцелую тебя! Ты просто прелесть!
— Поноси пока так, потом мы его сделаем. Мастер это устроит за три минуты. А он тебе подходит!
Пахо привёл смирного мула. С виноватым видом проговорил:
— Женского седла не нашёл, сеньор. Но сеньорита ещё ведь и не женщина.
— Сойдёт, — ответил Хуан. — Пахо, мы тотчас едем. Всё необходимое найдём потом. Мира, дай я тебе помогу.
Мира с лёгким страхом сидела в седле. Хуан поучал, как вести себя, как управлять мулом. Они неторопливо тронулись в путь, попрощавшись с тёткой, и одарив её монетами.
— Куда мы едем, Хуанито? — спросила Мира, немного освоившись с седлом и качанием мула.
— Сначала к Кумбо. У меня подозрение, что там может произойти что-то…
Ещё издали, перейдя ручей, Хуан заметил непорядок. А потом все увидели разваленную хижину, разбросанные обломки и вещи. Полудикие куры и козы с испугом бросились наутёк. Вонь говорила о том, что тут разлагается чей-то труп. И тут же Пахо, ехавший впереди, обернулся, молвив с тревогой:
— Собака, сеньор. Обглоданная. Лучше сеньорите дальше не ехать.
Хуан жестам остановил Миру, помог ей спрыгнуть на землю.
— Побудь здесь. Поласкай животное. Оно должно тебя полюбить, Мира.
Хуан с Пахо обошли двор. В разрушенной хижине увидели изуродованные останки Кумбо. Узнать его было невозможно, но другого здесь быть не могло
— Чёрт!
