Гестаповец поставил перед Зорге бутылку кюммеля и сказал:
— Послушай, Ики, что я тебе скажу… Послушай и забудь… будто ничего не слышал… Ты хорошо знаешь нашего посла генерала Отта?… Знаешь! И то, что он путался с генералом Шлейхером, тоже знаешь?… Верно! А Шлейхер участвовал в путче против нашего фюрера, и его застрелили, как собаку… Ты, оказывается, все знаешь. Послушай, иди к нам в гестапо!… Не согласен. Жаль!
Новая бутылка водки сделала свое дело, Майзингер заговорил громко, отрывисто, язык его заплетался, и он без причины смеялся.
— Ты что, думаешь, я пьянее тебя! Нисколько! — Майзингер потянулся к бутылке и опрокинул ее. — Давай поговорим о деле… Так вот, ты должен следить за Оттом, другой этого не сумеет. Здесь я тебе одному доверяю… Наблюдай, понял!…
Йозеф Майзингер, человек двухметрового роста, с кулачищами-кувалдами, внушал страх всем сотрудникам посольства. Женатый на секретарше Гиммлера, друживший с начальником гестапо Мюллером, с руководителем шпионско-диверсионной работой за границей Гейдрихом, Йозеф Майзингер приехал в Токио по их заданию, чтобы возглавить полицейскую слежку в посольстве, установить связь с японской контрразведкой [17]. И вот с этим человеком оказался сдружен» Рихард Зорге.
— Я не люблю кого? — пьяно бормотал Майзингер. — Интеллигентов, евреев и коммунистов… Вот кого! — Он забыл, о чем только что говорил, и перешел на другое. — Ну, а ты согласен стать нашим руководителем? Каким? Гаулейтером национал-социалистской партии в Японии. Вот каким! Всех надо держать вот здесь, — поднял он кулак. — Отказался?! А почему отказался?
— Да так, не хочу!… Я предложил им устраивать собрания в кабаке «Фледермаус» и чтобы у каждого нациста сидело на коленях но две японки, а они не согласились. Ну я и отказался…
Майзингер захохотал:
— Правильно! На каждого по две японки — вот это собрание национал-социалистской партии!… Зря ты не пошел!
С течением времени сотрудник всесильного управления имперской безопасности оберштурмбаннфюрер Майзингер проникся к доктору Зорге полнейшим доверием, он называл его покергеноссе, приятель по карточному столу.
ТАЙНА ТАЙН ЯПОНСКОЙ ИМПЕРИИ
В германском посольстве генерала Умедзу Иосидзиро называли Кайзером VI Маньчжурским… После Хондзио, нынешнего адъютанта императора, он, начиная от мукденского инцидента, был шестым командующим Квантунской армией. Шестым правителем Маньчжоу-го.
Новый командующий прибыл в Маньчжурию в разгар номонганской битвы, когда уже все было потеряно и ничего нельзя было поправить. Он ужаснулся тому, что произошло под Номонганом. Как русским удалось провести такого опытного, расчетливого генерала, как Уэда! Оказалось, что в течение двух месяцев они накапливали силы, делая вид, что готовятся к длительной обороне. Им удалось создать трехкратное превосходство над силами Шестой армии, тогда как считалось, что императорские войска численно превосходят русских в четыре-пять раз… Какие ужасающие потери: 23-я дивизия окружена в номонганскпх холмах и полностью уничтожена; 7-я дивизия понесла меньшие потери, но тоже практически перестала существовать. Не помогли даже современные мощные железобетонные укрепления, которые возвели инженерные войска Квантунской армии с расчетом на будущее — номонганский укрепленный район должен был стать исходным рубежом для плана «Кан Току-эн», стратегического удара по Забайкалью. К тому же русские применили какое-то новое, неизвестное оружие — реактивную артиллерию: ракеты-снаряды обрушили ливень грохочущего огня…
Единственное, что удалось сделать новому командующему, — осуществить ночной контрудар по тылам противника. Уничтожили два десятка русских машин с боеприпасами — и это все! Для подкрепления Квантунской армии в район боевых действий дополнительно направили три дивизии — две из них сняли с китайского фронта. Но не хватало главного — времени. Императорская ставка отдала приказ: не расширяя конфликта, нанести тяжелый ответный удар всеми наличными войсками Квантунской армии, чтобы восстановить пошатнувшийся военный престиж Японии, и после этого начать переговоры об урегулировании инцидента (бои под Номонганом все еще называли «инцидентом»). Но было поздно. Японские войска продолжали нести потери. 16 сентября японское командование подписало перемирие с русскими.
А потом произошло еще одно, казалось бы, незначительное событие, но очень сильно уязвившее самолюбие командующего армией генерала Умедзу. Седьмого ноября, в день русского национального праздника, на Красной Площади в Москве проходил военный парад. Нарком Ворошилов сошел вниз с трибуны Мавзолея, чтобы поздороваться с иностранными военными атташе. Он подходил к каждому, а когда дошла очередь до генерала Татабана, Ворошилов протянул руку, поздоровался, а потом при всех, улыбаясь, погрозил ему пальцем… Когда Умедзу прочитал об этом в донесении из Москвы, ему показалось, будто его, командующего Квантунской армией, потомка древнего самурайского рода, так гордившегося своим происхождением, всенародно высекли, как мальчишку… Такого позора никогда не бывало в роду самураев Умедзу. Командующий расплачивался за промахи и ошибки других — ведь теперь он отвечал за Квантунскую армию.
Генерал Умедзу, получив назначение, проследовал из Тяньцзиня прямо в район боевых действий, минуя столицу Маньчжоу-го, где размещался штаб Квантунской армии. Он здесь, прямо в блиндаже командного пункта, принял армию от своего подавленного неудачами предшественника. Закончив передачу дел, Уэда протянул генералу Умедзу замысловатый никелированный ключ.
— Это от секретного сейфа, — сказал он, — я всегда держал его при себе.
Прошло немало времени, прежде чем Умедзу раскрыл тяжелую дверцу и заглянул в сейф, куда имел доступ только командующий Квантунской армией. Здесь лежала сверхсекретная переписка с генеральным штабом, указания императорской ставки, последний вариант разработанного во всех деталях плана «Кан Току-эн» — наступления на советский Дальний Восток… Перебирая папки, он увидел одну, которая остановила его внимание несколькими предупреждающими надписями: «Только для избранного круга высшего командования!», «Хранить только в сейфе!», «При опасности сжечь!». Посередине стоял иероглиф: «Кио ку мицу!»
Содержимое этой папки удивило генерала Умедзу, хотя он, прослуживший столько лет в генеральном штабе, должен был бы, казалось, знать все военные тайны Японской империи. Он читал:
«Дело отряда № 731. Научно-исследовательский институт Квантунской армии. Бактериологическая война!»
