– Тогда берегитесь! – сурово молвил Габриэль. – Вы берете на себя всю ответственность за непоправимое!
Тон, которым граф произнес эти слова, поразил Кастельно. Его как будто внезапно осенило:
– Граф де Монтгомери, я, кажется, уловил, в чем истина! Вам доверили, или, может, вы сами узнали тайну, не подлежащую разглашению!.. Вы что-то знаете об исходе нашего предприятия, например, что нас предали? Верно?
– Я этого не говорил! – воскликнул Габриэль.
– Или, возможно, вы видели герцога де Гиза, который, будучи вашим другом, раскрыл перед вами истинное положение вещей?
– В моих словах не было и намека на это, – возразил Габриэль.
– Или, может быть, – заключил Кастельно, – по дороге в Амбуаз вы видели какие-нибудь приготовления, получили какие-либо особо важные сведения? Очевидно, наш заговор раскрыт!
Габриэль пришел в ужас.
– Неужели я в вас заронил эту мысль?
– Нет, граф, вы связаны тайной, я это вижу. Я не прошу у вас точного подтверждения… Но, если я не ошибаюсь, одним движением, взглядом, даже самим молчанием вы все сразу осветите…
В полном смятении Габриэль ничего не ответил. Барон де Кастельно впился глазами в Габриэля.
– Вы и впредь намерены молчать? Что ж, молчите, я все равно вас понимаю и буду действовать сообразно!..
– Как же вы намерены поступить?
– Так, как вы мне и советовали: предупредить Ла Реноди и прочих руководителей, приостановить движение отрядов и объявить всем нашим, что некое лицо, достойное величайшего доверия, объявило мне… мне объявило, что возможно предательство…
Габриэль его перебил:
– Нет, не так! Я ничего вам не объявлял, господин де Кастельно!
Кастельно крепко пожал ему руку и сказал:
– Разве в молчании не может быть и совет и спасение? Если мы сейчас примем меры, это значит…
– Это значит?.. – переспросил Габриэль.
– Что все обернется хорошо для нас и плохо для них… Мы отложим свое предприятие до более благоприятных времен, разоблачим во что бы то ни стало предателей в нашем стане, удвоим предосторожности и в один прекрасный день, когда все будет готово, дерзнем на новую попытку, и уж тогда мы ни за что не провалимся, а восторжествуем! И все это благодаря вам!
– Именно этого-то я и хотел избежать! – вскричал Габриэль, видя, что он на грани невольного предательства. – Господин де Кастельно, вот вам истинная причина моего совета. Я нахожу ваше предприятие порочным и опасным. Нападая первыми на католиков, вы берете на себя всю вину. Из гонимых вы превращаетесь в бунтовщиков. Если вам не по вкусу министры, зачем вам браться за юного короля? Меня берет смертная тоска, когда я думаю об этом! Разве вы не видите, что во имя блага лучше всего отказаться от нечестивой распри! Пусть ваши идеи бьются за вас – истине не нужна кровь! Вот что я хотел вам сказать. Вот почему я молю вас и всех наших братьев воздержаться от этих кровавых междоусобных войн, которые только отдаляют торжество наших идей!
– И вы руководились только этим? – спросил Кастельно.
– Только этим, – глухо ответил Габриэль.
– Благодарю вас, граф, за доброе намерение, – холодно произнес Кастельно, – но я тем не менее должен действовать так, как мне указано вождями Реформации.
Габриэль был бледен и угрюм.
– Итак, вы намерены дать ход роковым событиям?
– Да, граф, – твердо ответил Кастельно, – а сейчас, с вашего позволения, я откланяюсь, чтобы отдать необходимые распоряжения для предстоящего боя.
Он поклонился Габриэлю и вышел, не ожидая его ответа.
Несмотря ни на что, Габриэль все-таки решил переночевать в замке Нуазэ: пусть гугеноты знают, что он с ними! А кроме того, может быть, утром ему удастся поговорить с каким-нибудь другим начальником, не столь ослепленным в своем упорстве, как Кастельно. Вот бы вернулся Ла Реноди!
Кастельно предоставил ему полную свободу, и теперь не обращал на него ни малейшего внимания. Вечером Габриэль несколько раз сталкивался с ним в коридорах и залах замка, но они не обменялись ни единым словом.
Мучительная ночь длилась бесконечно. Встревоженный Габриэль так и не сомкнул глаз и провел все это время на валу.
Наступило утро. К замку стали подходить небольшие отряды протестантов. К одиннадцати часам подоспел последний отряд. Теперь Кастельно располагал значительными силами.
Но Габриэль не был знаком ни с одним из вновь прибывших начальников.
Ла Реноди дал знать, что пойдет со своими людьми на Амбуаз через леса Шато-Реньо.
Все было готово к выступлению. Капитаны Мазьер и Ронэ, коим надлежало быть в авангарде, уже спускались на площадку перед замком, чтобы построить свои отряды в боевые порядки. Кастельно был доволен.
– Так что же? – обратился он к Габриэлю, прощая ему на радостях вчерашнюю размолвку. – Видите, граф, вы были не правы, все идет как нельзя лучше!
– Подождем! – покачал головой Габриэль.
– Чего же вам еще нужно, недоверчивый вы человек! – улыбнулся Кастельно. – Ведь все явились в указанный срок и привели с собой больше людей, чем обещали. Когда они проходили через свои провинции, их никто не беспокоил, да и сами они никому не внушали ни малейшего беспокойства. Разве это не удача?..
Но речь барона была прервана звуком труб, звоном оружия и какими-то непонятными возгласами, доносившимися со двора. Однако барон был настолько уверен в предстоящем успехе, что даже и не встревожился.
– Извольте, – обратился он к Габриэлю, – бьюсь об заклад, что к нам прибыли новые друзья!
– Точно ли друзья? – переспросил побледневший Габриэль.
– А кому же еще быть? – отвечал Кастельно. – Пойдемте, граф, на галерею и из бойниц взглянем на площадку… Но что это за шум?..
Он увлек Габриэля за собой, но, подойдя к краю стены, испустил какой-то странный сдавленный крик. Оказалось, что шумели не протестанты, а невесть откуда взявшиеся королевские стрелки. И командовал ими не кто иной, как сам Иаков Савойский, герцог Немур!
Пробравшись лесными тропами, королевская кавалерия скрытно подошла к площадке у замка Нуазэ, где строился в боевые порядки авангард мятежников, и без всякого труда завладела их ружьями в козлах.
Мазьеру и Ронэ пришлось сдаться без боя, и, когда Кастельно посмотрел со стены вниз, его солдаты уже протягивали победителям свои шпаги.
Он не поверил своим глазам. Такой поворот событий был для него так неожидан, что он с трудом сознавал происходящее.
Непредвиденный ход герцога Немура, не слишком удививший Габриэля, поверг его тем не менее в такое же отчаяние, что и Кастельно. Так они и стояли, бледные, потрясенные, глядя друг на друга, пока к Кастельно не подскочил какой-то молоденький офицер.
