— Мы уже и не чаяли тебя найти, — широко и добродушно улыбнулся Леон Фортен, похлопав своими сильными руками по плечам Жана. — Я был просто обескуражен, когда увидел тебя на вокзале в Кейптауне в этой форме. Я едва узнал тебя. Так ты вырос и возмужал.
— Ты опередил наш план и перевернул его, — на тонком загорелом лице Поля Редона тоже вспыхнула лучезарная улыбка.
— Мы подкупили всех, включая начальника Кейптаунской полиции, чтобы вызволить тебя из неволи. Но вы со своим другом "вовремя" сбежали сами.
— Как вы оказались здесь, в Южной Африке? — спросил Жан, уже заранее предвидя ответ.
— Марта получила твое письмо, — сказал Леон. — На совете наших двух семей было решено забрать тебя домой, и мы с Полем отправились в Кейптаун.
— Деньги открывают любые двери, — добавил Поль, — за неделю после прибытия мы разузнали о твоем местопребывании, а остальное было делом финансовой техники. Единственное, что нас огорчило, так это потеря саквояжа Леона. Он неосторожно оставил его в приемной главного полицмейстера, когда мы пришли к нему на аудиенцию. Когда вернулись, саквояжа на месте не оказалось. Адъютант уверял нас, что выходил всего лишь на минуту. Но в коридоре видели выходящих из приемных каких-то двух офицеров. Они, очевидно, и прихватили саквояж Леона.
— Я догадываюсь, кто были эти офицеры, — сказал Жан. — У нас тут еще один подходящий саквояж, — добавил он, — можно сверить приметы. Идемте, я познакомлю вас с моими новыми друзьями-бурами, да и с Фанфаном, насколько мне известно, Поль тоже не знаком. Они подошли к поднявшимся из травы бурам, и Сорви-голова представил им Поля и Леона. Узнав, что Пиитер Логаан тоже журналист, Поль Редон проникся к нему профессиональной симпатией. Леон Фортен увидел саквояж. Он удивился и обрадовался. Но еще более удивились молодые французы, когда Жан рассказал им, как и у кого, он добыл этот саквояж.
— Значит, Барнетт жив, — огорченно произнес Поль. — Но для чего они с Вильсоном приехали сюда? Цель, конечно, самая нечистая. Это несомненно. Но хотелось бы знать, что ими было задумано?
— А что лежит в твоем саквояже, Леон? — спросил Жан.
Леон вытащил из кармашка охотничьего костюма небольшой ключик, открыл замки саквояжа, порылся там и вытащил знакомый Жану по Клондайку прибор. — Буссоль! — воскликнул Сорви-голова. — Она самая! — подтвердил Леон Фортен. — Вы привезли ее в Африку?
— А разве ты не знаешь, что здесь полно золота?
— Вы захотели еще больше разбогатеть? — иронично спросил Жан. — Увы, золота никогда не бывает много, — пожал плечами Леон Фортен. — Захотелось испытать прибор в других условиях, — добавил он более серьезно.
— Интересно, случайно ли украли у вас этот саквояж с буссолью? — задал вопрос Жан.
— Возможно, следили от самого Парижа?! — предположил Поль Редон.
— Да еще, любопытно знать, — продолжил Сорви-голова, — как вы так скоро догнали наш поезд? На лошадях почти тысячу километров за это время не преодолеешь.
— Все просто, — объяснил Поль, — когда Леон примчался ко мне в порт и сообщил, что видел тебя отъезжающим на поезде с вокзала, мы тут же возвратились туда и, хотя с трудом, заказали себе литерный поезд. Паровоз и один вагон. Но он отправился следом только через четыре часа. И все равно, почти нагнал ваш состав. Но тут буры взорвали с двух сторон рельсы, и мы вынуждены были остановиться. Затем, на ближайшей ферме раздобыли двух лошадей и двинулись параллельно железной дороге, чтобы по мере сил помочь тебе выбраться из этой переделки. Да, кстати, — Поль обратился к Логаану, — сообщаю стратегическую информацию: в милях трех к югу нами было замечено движение большого кавалерийского соединения, которое скорым маршем скачет в нашем направлении.
— Да вот и они, легки на помине! — воскликнул Поль Редон, указывая пальцем к линии горизонта. Все взглянули в ту сторону. Степь была усеяна рядами всадников, мчавшихся явно на помощь своим.
— Нужно доложить комманданту! — воскликнул Логаан. — Все по коням! — закричал он во весь голос. Из-за кустов вылезли еще двое, ранее незамеченных буров. Один из них, с небольшими, подкрученными вверх усами, тащил пулемет "Максим", другой — совершенно огненно-рыжий — волок следом коробки с пулеметными лентами. Лошадей было как раз девять. Предусмотрительные буры захватили три лишних для пулемета и другой амуниции. На одной из лошадей ускакал Барнетт. Пришлось пулеметчику Арнольду Хаессену водружать тяжелое оружие на крупе своего коня. Рыжеволосый Серж Отогер повесил по бокам лошади коробки с патронами. Все вскочили в седла и скорой рысью двинулись в обход головы поезда, держась на недосягаемости выстрелов. Английская подмога была еще достаточно далеко, и фельдкорнет Логаан надеялся, что сумеет вовремя предупредить своих о ее приближении, чтобы его коммандо перестроилось для отражения атаки англичан. Буры торопились и мчались вперед, прижавшись к холкам своих коней. Замыкали шествие тяжелые кони пулеметчиков и четверо французов. Особенно неважно себя чувствовал Жан Грандье. Рана в груди при скачке стала болеть, но капитан Сорви-голова старался не показывать виду.
Глава VВсадники обогнули полотно железной дороги и встретились с еще одним бурским заслоном, бойцы которого охраняли взорванный участок, чтобы не допустить восстановления англичанами пути. Те, впрочем, подобных попыток и не предпринимали. Положение у них было незавидное. Орудие буров двумя точными выстрелами разворотило паровоз и задний вагон, где находилась охрана поезда. Большинство солдат охраны погибло. Многие были ранены. И ничего другого, как выбросить белый флаг, у англичан не оставалось. Так они и поступили. И когда фельдкорнет Логаан со своими людьми прискакал к месту событий, английские солдаты и офицеры, выстроившись в затылок и задрав руки вверх, медленно двигались между потными, суровыми бородачами-бурами. Оружие они выбрасывали перед выходом из вагонов. Личные вещи складывали рядом в общую кучу. Их тщательно досматривали. Обыскивали также и самих англичан. Раненым делали перевязки, убитых вытаскивали из вагонов и укладывали отдельно неподвижными окровавленными куклами. Генерала Уотса и его свиту отыскали в литерном вагоне. Арестом руководил сам коммандант Поуперс — дородный, коренастый фермер лет пятидесяти пяти с густой седой бородой. Он по-военному отдал честь выходящему из вагона генералу — худому и высокомерному. Тот не удосужился ответить и молча отдал Поуперсу свою шпагу в позолоченных ножнах. Адъютант Уотса нес в руках большой крокодиловой кожи портфель. Он передал портфель генералу, который протянул его комманданту Поуперсу.
