Бекингэм открыл уже рот, чтобы рассказать все, что он знал, но в эту минуту в конце террасы показался лакей и подошел к павильону, в котором находился король с мисс Люси Стюарт. За лакеем следовал запыленный курьер, очевидно, всего только несколько минут тому назад ступивший на землю.
– Курьер из Франции! От принцессы! – вскричал Рауль, узнав ливрею слуг принцессы.
Курьер попросил доложить о себе королю: герцог и мисс Грефтон обменялись многозначительными взглядами.
Карл II доказывал или пытался доказать мисс Стюарт, что он думает только о ней; он обещал ей такую же любовь, какую его дед, Генрих IV, испытывал к Габриэли. К несчастью для Карла II, он неудачно выбрал день, ибо как раз в этот день мисс Стюарт вздумала заставить его ревновать. Поэтому, выслушав уверения короля, она совсем не растрогалась, как надеялся Карл II, а звонко расхохоталась.
– Ах, государь, государь! – со смехом воскликнула она. – Если бы я захотела попросить у вас доказательства вашей любви, как мне было бы легко уличить вас во лжи.
– Послушайте, – сказал ей Карл, – вы знаете мои картины Рафаэля, знаете, как я ими дорожу. Все мне завидуют. Вы знаете также, что мой отец купил их через Ван-Дейка. Хотите, я сегодня же прикажу отнести их к вам?
– Нет, – отвечала мисс Стюарт, – держите их у себя, государь, мне негде поместить таких знатных гостей.
– В таком случае я подарю вам Гемптон-Корт.
– К чему такая щедрость, государь, лучше любите подольше, вот все, чего я от вас прошу.
– Я буду любить вас всегда. Довольно этого?
– Вы смеетесь, государь.
– Разве вы хотите, чтобы я плакал?
– Нет, но мне хотелось бы видеть вас в более меланхолическом настроении.
– Боже сохрани, красавица. Я уже достаточно погоревал: четырнадцать лет изгнания, бедности, унижений! Мне кажется, долг уплачен; кроме того, меланхолия нам не к лицу.
– Вы ошибаетесь: взгляните на молодого француза.
– На виконта де Бражелона? Вы тоже? Вот проклятие! Видно, все мои дамы с ума сойдут из-за него. Но ведь у него есть причина для меланхолии.
– Какая?
– Вы хотите, чтобы я выдал вам государственную тайну?
– Да, хочу; ведь вы сказали, что готовы сделать все, чего я пожелаю.
– Ну хорошо, ему здесь скучно. Довольны вы?
– Ему скучно?
– Да. Разве это не доказывает, что он глуп?
– Почему же глуп?
– Да как же! Посудите: я ему позволяю любить мисс Мэри Грефтон, а он скучает!
– Мило! Значит, если бы мисс Люси Стюарт не любила вас, вы утешились бы, полюбив мисс Мэри Грефтон?
– Я этого не говорю. Ведь вы отлично знаете, что Мэри Грефтон меня не любит, а утратив любовь, человек утешается, только найдя новую любовь. Но, повторяю, речь идет не обо мне, а об этом молодом человеке. Правда, подумаешь, что та, кого он покидает, – Елена; понятно, Елена до Париса.
– Значит, этот молодой человек кого-то покидает?
– Вернее, его покидают.
– Бедняга! Ну что ж, поделом!
– Почему поделом?
– А зачем он уехал?
– Вы думаете, он уехал по своей воле?
– Неужели его заставили?
– Ему приказали, дорогая Стюарт; он уехал из Парижа по приказанию.
– По чьему же приказанию?
– Угадайте.
– По приказанию короля?
– Именно.
– Вы мне открываете глаза.
– По крайней мере никому не говорите об этом.
– Вы знаете, что я сдержаннее иного мужчины. Итак, его услал король?
– Да.
– И в его отсутствие похищает его возлюбленную?
– Да, и представьте, бедный мальчик, вместо того чтобы благодарить короля, жалуется!
– Благодарить короля за похищение возлюбленной? Разве можно говорить такие вещи при женщинах, особенно при любовницах, государь?
– Но поймите меня: если бы та, кого отнимает у него король, была мисс Грефтон или мисс Стюарт, я разделял бы его мнение и даже считал бы, что он мало горюет; но это какая-то чахоточная хромоножка… К черту верность, как говорят во Франции! Отказываться от богатой ради бедной, от любящей ради обманщицы – да виданное ли это дело?
– А вы думаете, государь, что Мэри действительно хочет понравиться виконту?
– Думаю.
– Тогда виконт привыкнет к Англии. Мэри девушка с головой и добьется своего.
– Боюсь, дорогая мисс Стюарт, что этого не будет: только вчера виконт просил у меня разрешения уехать.
– И вы ему отказали?
– Еще бы: Людовик очень желает его отсутствия, и мое самолюбие теперь задето; я не хочу, чтобы говорили, будто я предложил этому юноше самую соблазнительную приманку в Англии…
– Вы очень любезны, государь, – с очаровательной улыбкой сказала мисс Стюарт.
– Разумеется, мисс Стюарт не в счет, – извинился король. – Она приманка королевская, и раз я попался на нее, надеюсь, никто другой на нее не покусится… Итак, я не хочу понапрасну строить глазки этому юнцу; он останется здесь и здесь женится, клянусь вам!..
– И надеюсь, когда женится, не станет сердиться на ваше величество, а будет вам признателен. Здесь все наперерыв стараются угодить ему, даже господин Бекингэм, который – невероятная вещь! – уступает ему дорогу.
– И даже мисс Стюарт, которая называет его очаровательным!
– Послушайте, государь, вы достаточно хвалили мне мисс Грефтон, разрешите же и мне похвалить немного господина де Бражелона. Кстати, с некоторых пор ваша доброта удивляет меня; вы думаете об отсутствующих, прощаете обиды, вы почти что совершенство. Откуда это?..
Карл II рассмеялся:
– Все это потому, что вы позволяете мне любить себя.
– О, наверное, есть еще и другая причина!
– Да, я оказываю любезность моему брату, Людовику Четырнадцатому.
– И это не все.
– Ну, если вы уж так добиваетесь, я вам скажу: Бекингэм поручил моему попечению этого юношу, сказав: «Государь, ради виконта де Бражелона я отказываюсь от мисс Грефтон; последуйте моему примеру».
– О, герцог – рыцарь, что и говорить!
– Полно! Теперь вы стали расхваливать Бекингэма. Кажется, вы намерены извести меня сегодня.
В этот момент в дверь постучали.
– Кто смеет беспокоить нас?
– Право, государь, – сказала Стюарт, – ваше «кто смеет» чересчур самонадеянно, и чтобы наказать вас…
Она сама подошла к двери и открыла ее.
– Ах, это курьер из Франции! Может быть, от моей сестры? – вскричал Карл.
– Да, государь, – поклонился лакей, – с чрезвычайным поручением.
– Пусть войдет поскорее, – приказал Карл.
Курьер вошел.
– У вас письмо от ее высочества герцогини Орлеанской?
– Да, государь, – отвечал курьер, – и настолько спешное, что я затратил только двадцать шесть часов на доставку его вашему величеству, причем потерял в Кале три четверти часа.
– Ваше усердие будет вознаграждено, – сказал король, вскрывая письмо.
