– Завтра я буду допрашивать лорда Парра, – тихо сказал Пэджет.
Услышав это, я испытал облегчение. Я знал, что дядя королевы при всех своих недостатках тоже сделает все, чтобы отвести ответственность от племянницы на себя. А чтобы наши истории совпадали, я сказал:
– Лорд Парр согласился, что мы должны попытаться тайно разыскать книгу.
– Кто еще знал об этом? – резко спросил король.
– Только архиепископ Кранмер. После того как королева написала эту книгу, она поняла, что ее могут счесть слишком радикальной. Она поинтересовалась его мнением, и он сказал, что публиковать ее нельзя. Но ее не успели уничтожить, потому что она пропала. Ее украл тот стражник, – осмелился сказать я. – Так что королева не обманывала вас, Ваше Величество, – она намеревалась сразу уничтожить книгу, чтобы не прогневать вас.
Правитель молчал, наморщив лоб. Потом пошевелил ногами и поморщился от боли, а когда он снова посмотрел на меня, выражение его глаз изменилось.
– Королева боялась? – тихо спросил он.
– Да, Ваше Величество. Когда обнаружилась пропажа, она был изумлена, растеряна…
– Так и должно было быть. После всех этих месяцев, когда Гардинер и его приспешники пытались настроить меня против нее. – В голосе Генриха нарастал гнев, но – в данный момент – объектом его ярости был уже не я. – Гардинер говорил мне, что она еретичка, отрицающая мессу, – они хотели снова разорвать мне сердце! – Он откинулся в своем кресле. – Но я знал их методы, я знал, что моя Кейт искренна в своей вере – единственная после Джейн. Поэтому я сказал им, что не предприму ничего без надежных доказательств. А они не привели ни одного, ни одного! – Его лицо покраснело и вспотело. – Эти негодяи пытались настроить меня против Кейт и вернуть обратно к Риму! Теперь я вижу их насквозь, они заплатят…
Эта речь закончилась приступом болезненного кашля, отчего лицо короля потемнело и приобрело коричневый оттенок. «Стенание», которое он держал на коленях, начало соскальзывать на пол. Я инстинктивно наклонился, но Пэджет, бросив на меня сердитый взгляд, вернул рукопись в руки правителя, а потом взял его кубок, торопливо наполнил и протянул обратно Генриху. Король жадно выпил и, тяжело дыша, откинулся на спинку. Уильям пробормотал:
– Ваше Величество, может быть, не стоит слишком много говорить перед этим человеком…
– Нет, – ответил король, – это он должен знать. – И посмотрел на меня. – Когда рукопись принесли мне, я испугался того, что там могло быть написано. Но я прочел ее. – Тут, совершенно неожиданно, его губы сложились в чопорную улыбку. – Ее мнения немного легкомысленны, но, – Его Величество пренебрежительно махнул рукой, – королева всего лишь женщина, и она эмоциональна. Здесь ничего не говорится против мессы. Книга не еретическая. – Он говорил высокопарно, безапелляционно, как и подобает человеку, уполномоченному самим Богом решать такие вопросы, каковым Генрих искренне себя считал. – Страх Кейт чрезмерен, – заключил он.
Я подумал, как быстро у него сменяются эмоции и как он совсем не скрывает их. По крайней мере, когда предпочитает не скрывать. Но последние месяцы также показали, как Его Величество может быть холодно скрытен. И все же его последние слова вызвали у меня надежду.
– Может быть, пришла пора сказать ей, что рукопись у вас? – нерешительно спросил Пэджет.
– Нет, – ответил король, и в его голос вернулась резкость. – В эти дни чем больше я держу в своих руках, тем лучше.
Я осознал, что он держал книгу у себя, пока миссия Бертано не провалилась, оставляя себе возможность решить вопрос не в пользу реформаторской партии. Тогда протестантская королева стала бы помехой, и «Стенание грешницы» осталось бы оружием. Да, Генрих любил королеву, но в конечном итоге, как и все в его королевстве, она была лишь пешкой на шахматной доске. Он убил бы ее, если б решил, что так надо, пусть даже ему бы и не хотелось этого. И, конечно, виноват в этом оказался бы кто-то другой.
Король снова испытующе посмотрел на меня.
– Значит, это ты склонил королеву сохранить пропажу в тайне? – Теперь в его голосе прозвучало сомнение.
Я вспомнил, как лорд Парр рассказывал мне о внушаемости Генриха, о том, как он верит в то, во что ему хочется верить, и о том, что неверность ему он считает величайшим из грехов. Теперь, я не сомневался, ему хотелось верить, что пропажу «Стенания» скрывали от него не по инициативе королевы. Он бы предпочел обвинить в этом меня, человека, которого презирал и который в политическом отношении совершенно ничего для него не значил. Пожалуй, он уже выбрал меня в козлы отпущения и, наверное, поэтому сказал мне так много. Но после того, что случилось этой ночью, мне было уже все равно. И поэтому, хотя я и знал, что это может означать для меня смерть, я ответил:
– Да, Ваше Величество.
Генрих ненадолго задумался, а потом раздраженно сказал:
– Но все же Кейт обманывала меня…
Я набрал в грудь воздуха. Каким-то образом ко мне вернулось красноречие, как в решающий момент судебных слушаний.
– Нет, Ваше Величество. Это я охотился за «Стенанием» за спиной у вас.
С усилием королю удалось немного выпрямиться в кресле. Он молчал, пытаясь решить, какую роль во всем этом играла его жена. Наконец правитель как будто пришел к решению. Он подался вперед, и его глаза и рот стали безжалостными.
– Ты наглый, грубый, подлый, горбатый хам, – проговорил Генрих тихо, хотя я чувствовал его ярость. – Такие, как ты, – проклятье этой страны; они смеют говорить, что в вопросах религии и безопасности королевства отвечают только перед собой, когда должны быть преданы мне! – Он снова повысил голос: – Мне, их королю! Я называю это изменой, изменой!
Правитель посмотрел на меня с такой мстительной злобой, что я непроизвольно сделал полшага назад.
– Не смей двигаться, когда я не разрешал тебе! – рявкнул он.
– Простите, Ваше Величество.
При виде моей покорности и трусости у него как будто бы опять переменилось настроение. Он повернулся к Пэджету и презрительно проговорил:
– Как я мог подумать, что такой хилый сорняк может представлять для меня какую-то угрозу, а?
– Не думаю, что он таков, – тихо ответил секретарь.
Король на мгновение задумался.
– Ты говорил, что один из двоих людей Шардлейка мертв.
– К настоящему моменту – да, – совершенно бесстрастным тоном ответил Уильям.
– А второй, которого привезли сюда с ним?
– Это почти что мальчишка. – Государственный секретарь позволил себе улыбку. – Высокий рыжий юноша, как в молодости были вы, Ваше Величество, хотя, я полагаю, далеко не такой красивый.
Генрих улыбнулся лести, и я понял, что Пэджет, непонятно почему, пытается смягчить королевский гнев. Последовало молчание: король задумался, но потом покачал головой:
