– Успокойтесь, не надо. Вы так разволновались, что мне не терпится помочь вам, но поведу я вас вовсе не в оранжерею, а за карточный стол. Я, знаете ли, немножко лекарь, а ваш темперамент изучен мною превосходно. Итак, я прописываю вам карты и чашку чая, разбавленного молоком.
С этими словами полковник встал и галантно протянул руку старой даме, глядевшей на него чуть ли не разгневанным взором.
– Милый друг, – снова заговорил он, – будьте же рассудительны. Переделать ее мы не можем, не так ли? В этой девочке много ума, утонченности, блеска, у нее, как мне кажется, очень доброе сердце. Словом, она будет с большим достоинством, за это я вам ручаюсь, носить имя мужа, которого вы ей подберете. Однако не забывайте, где мы ее нашли!
Я знавал одну прелестную девушку, которая в детстве страдала пляской святого Витта; ее излечили, но такой, как другие, она не стала. Поймите, что превратности судьбы, столь долго державшие Валентину вдали от того круга, где ей полагалось жить, стоят доброй дюжины падучих! Нам вовсе не на что жаловаться, наоборот, мы должны благодарить Провидение за то, что вместо грубоватой простушки извлекли со дна жизни восхитительное создание, весьма оригинальное, это правда, но что ж тут плохого? Девочка своенравна? Тем лучше, значит она будет главенствовать в браке. К тому же она образованнее, чем многие девушки ее возраста, умеет прекрасно держаться, если, захочет, и блещет остроумием, когда соблаговолит быть в хорошем настроении. И наконец, честности и порядочности в ней столько, что хватило бы на целое сообщество маленьких пуританок!
– Да, вы правы, – согласилась маркиза, явно польщенная его словами, – в моем доме она сделала поразительные успехи, и среди девушек ее возраста навряд ли кто-то может сравниться с нею. Но нынешняя ее выходка – самой побежать к господину д'Арксу с ответом! – нет, это уж слишком!..
– Выходка вполне в ее духе, вот и все, – заметил полковник. – Она идет напролом, как дикарь, и если верить геометрии, это самый короткий путь. Поверьте: то, что кажется вам неприличным, вовсе не является таковым, и лучше всего оставить сейчас молодых людей в покое.
Вы только что спросили меня: «Что она выкинет?», и я ответил: «Не знаю». Я и впрямь не знаю, что она выкинет, зато знаю, что она ни в коем случае не прибегнет к тем хитростям и уловкам, с помощью которых привыкли выходить из трудных положений наши юные жеманницы.
Они вернулись в гостиную. Полковник тронул за крепкое плечо сомюрского кузена, у которого на руках было шесть козырей, и маркиза заняла свое место и даже начала выигрывать, хотя все время косилась украдкой в сторону оранжереи, где, скрытые зарослями, беседовали Реми и Валентина.
Как только полковник освободился, барон де ля Перьер, видимо, ожидавший этого момента, двинулся ему навстречу.
– Ну как, – спросил он, почтительно поприветствовав полковника, – все идет как надо, патрон?
– Ты же знаешь, – с самодовольным видом ответил старец, – что я везунчик: я родился в рубашке и карманы мои набиты обрывками от удавок, которые, как всем известно, приносят удачу. Мы непременно выиграем нашу партию, и после этого я отойду от дел.
– О вашей отставке, патрон, – возразил Лекок, – мы поговорим лет этак через пятьдесят. Что касается нашей партии, то я тоже уверен в успехе. Полночь уже миновала, у вас есть еще какие-нибудь указания для меня?
– После меня, Приятель, – ответил полковник, фамильярно опершись на его плечо, – ты лучше всех умеешь подстраивать катастрофы. Ты станешь моим преемником, обещаю тебе, нет, клянусь и, даже если хочешь, могу заверить эту клятву своей подписью. Я забыл тебя спросить, кого ты назначил следить за местом преступления в доме номер шесть?
– Я назначил самого себя, – объявил Лекок. – Участвуя в делах, затеянных вами, я верю только себе. Прямо отсюда я отправлюсь в кровать, стоящую в комнатке на четвертом этаже дома номер шесть, рядышком с жилищем господина Шопэна, преподавателя музыки, наделенного голосом такой силы, что он способен пробудить целый квартал. Будьте спокойны, как только он закричит, я подниму на ноги весь дом.
Полковник пожал Тулонцу руку.
– Мой дорогой, – с чувством произнес он, – твое усердие будет вознаграждено. Когда наступит подходящий момент, ты сам убедишься, как ценит и любит тебя твой патрон.
На этом они расстались, и Лекок покинул особняк Орнан со словами:
– Старый кровопийца сулит золотые горы, но я-то знаю, чего стоят все его обещания!
Валентина вошла в оранжерею быстрым и решительным шагом, явно намереваясь направиться прямо к Реми д'Арксу, однако вид молодого судьи заставил ее остановиться. Так нередко бывает с детьми: поддавшись собственной прихоти, они штурмом пытаются взять трудную ситуацию, которая им не по силам. Валентина тоже была ребенком. Когда молодой человек поднял на девушку свои выразительные глаза, ее смутило обилие чувств, уместившихся в его взоре: страсть, тоска, лихорадочное беспокойство, но, пожалуй, прежде всего – несказанное изумление. Именно это изумление и сковало, словно льдом, дерзкую решимость Валентины.
Все слова, которые собиралась сказать мадемуазель де Вилланове, мигом улетучились, и они молча глядели друг на друга: он – отчаянно заинтригованный, она – напрасно стараясь обрести утраченное присутствие духа.
– Я напрасно пришла сюда, – наконец вымолвила Валентина, – вы, вероятно, осуждаете меня очень строго.
– Я? Осуждаю? – пролепетал Реми, нервно сплетая руки.
Столько глубокого чувства было и в его восклицании, и в его отчаянном жесте, что у девушки сжалось сердце. Она протянула руку со словами:
– Мне столько надо сказать вам!.. Я думала, вы меня презираете!
– Презирать вас! – произнес он в ответ чуть слышно.
– Вы ни разу не сказали мне ни единого слова, мне казалось, вы меня избегаете...
Сделав над собой видимое усилие, Реми ответил:
– Вы правы, мадемуазель, я отчаянно боролся со своим чувством, боролся, пока мог...
– Почему? – поинтересовалась она, ласково глядя на него из-под опущенных ресниц.
– Потому что с первой же нашей встречи я угадал, что вы станете моим горем.
– Почему горем? – нетерпеливо допытывалась Валентина.
– Потому что мой внутренний голос говорил: она тебя не полюбит.
– Только поэтому? – обрадовалась Валентина и даже чуть заметно улыбнулась. – Скажите откровенно: только поэтому вы меня избегали?
Молодой человек медлил с ответом, и она нетерпеливо спросила:
– Значит, вы меня не узнали?
Глядя на нее с изумлением, Реми промолвил:
– Я уверен, что не видел вас до того вечера, когда маркиза д'Орнан представила меня вам.
