Примерно через час все звуки за дверью комнаты стихли. Чуть раньше Аврелия слышала голоса рабов, наводивших порядок в столовой, стучала посуда, Юлий отчитывал тех, кто, как ему казалось, слишком громко разговаривал. Мать поблагодарила Юлия за прекрасный обед, потом до Аврелии донеслись ее шаги по коридору, Атия остановилась около ее двери, приоткрыла и заглянула внутрь. Девушка замерла, стараясь не шевелиться и дышать ровно и глубоко, и, похоже, ей удалось обмануть мать, потому что та закрыла дверь и пошла дальше. Потом залаяла во дворе собака и тут же жалобно взвизгнула, когда какой-то раб пнул ее ногой, чтобы она замолчала. Аврелия лежала в темноте, натянув одеяло до самого подбородка, и прислушивалась к тишине, но слышала только стук собственного сердца. Она поняла, что ее поведение и план отправиться к Гаю были всего лишь бравадой, и, к сожалению, это настроение прошло. Стоит ли так рисковать? Если узнает мать, ее ждет суровое наказание. Аврелия видела, как Атия сама выпорола раба, когда рядом не оказалось отца и Агесандра. Раб так отчаянно кричал, что Аврелия до сих пор помнила его пронзительные вопли. Но… «Не будь трусихой», – сказала она себе. То, что она собиралась сделать, нельзя даже сравнить с опасностями, которым каждый день подвергался Квинт.
Набравшись смелости, Аврелия отбросила одеяло и выбралась из постели. Зажигать масляную лампу было слишком рискованно, и потом, она знала свою комнату, как пять пальцев собственной руки. Набросив на плечи одеяло, чтобы не замерзнуть, девушка на цыпочках подошла к двери и приложила ухо к деревянным планкам. Тихо. Аврелия давным-давно научилась открывать засов без единого звука. Потянув на себя, она приподняла его, другой рукой уверенно толкнула дверь и выглянула наружу. В коридоре было пусто.
Девушка скользнула в крытый проход, идущий вдоль всего двора, купавшегося в серебряном свете луны. Почувствовав пронзительный холод, она сильнее закуталась в одеяло, дыхание облачками обрамляло ее лицо, поэтому она старалась оставаться в тени, когда смотрела на площадку перед домом, пытаясь увидеть там какие-то признаки жизни. Единственным живым существом, болтавшимся около кухни, был кот, который не обратил на нее ни малейшего внимания. Успокоившись, Аврелия двинулась вперед по мозаичному полу, считая каждый шаг.
Чтобы добраться до комнаты Гая, ей нужно было пройти мимо спальни родителей, находившейся в пятнадцати шагах от нее. На десятом Аврелия почувствовала, как по спине у нее бегут струйки холодного пота. Одиннадцать. Двенадцать. «Гипнос, – обратилась она к богу сна, – держи крепче мою мать в своих объятиях».
Когда девушка оказалась возле двери родительской спальни, она услышала, как закашлялась внутри Атия, и девушке потребовалось все самообладание, которое у нее имелось, чтобы не броситься бежать со всех ног. Она застыла на месте. Время тоже будто остановилось. Аврелия ждала, что вот сейчас откроется дверь и мать увидит ее. Она представила, как та с кнутом в руке нависла над ней, и заморгала. Страшная картина исчезла, и Аврелия заставила себя делать медленные глубокие вдохи. Она досчитала до двадцати, но вокруг царила тишина, и на подгибающихся от страха ногах девушка двинулась дальше.
Перед комнатой Гая Аврелия остановилась, подумав, что еще может вернуться назад, и никто ничего не узнает. Впрочем, она тут же прогнала предательские мысли, решив, что имеет право на награду за пережитые страхи. И удивила саму себя, когда представила долгий поцелуй с Гаем. Наслаждаясь этим ярким видением, она уверенно толкнула дверь, вошла внутрь и закрыла ее за собой.
Собственное легкомыслие потрясло Аврелию, точно сильный удар. Если Атия узнает, что она сделала, то придет в ярость. И самое меньшее, что будет ее ожидать, это порка. Она уже сомневалась, что поступает правильно, и ее рука сама потянулась к двери.
– Кто здесь? – услышала она голос Гая.
– Это я, Аврелия, – ответила она, чувствуя, как к ней возвращается решимость, и подбежала к его кровати.
– Аврелия? – удивленно переспросил Гай. – Что-то случилось? Пожар?
– Не беспокойся. Ничего не случилось. Просто я захотела с тобой поболтать.
– Понятно. – Гай сел на кровати. В кромешной темноте Аврелия видела лишь очертания его лица. – Твоя мать убьет нас обоих, если обнаружит здесь вместе.
– Не обнаружит. Она спит.
– Надеюсь… Что случилось такого, о чем нельзя поговорить утром?
Аврелия почувствовала, как уходит ее уверенность. Она пришла сюда больше, чтобы бросить вызов матери, а не поговорить с Гаем. Впрочем, девушка не могла признаться ни в том, ни в другом, чтобы не потерять лицо.
– Я так беспокоюсь из-за отца и Квинта, – быстро прошептала она. – Я все время молю богов, чтобы те их защитили, но они не отвечают…
Молодой человек прикоснулся рукой к ее щеке.
– Я очень переживаю из-за отсутствия вестей о Квинте. Представляю, что испытываешь ты.
Неожиданно по щекам Аврелии потекли слезы. В прошедшие после поражения при Требии недели она гнала от себя страхи, а из-за разногласий с матерью ей было не с кем ими поделиться. Поэтому она сражалась с ними в одиночку. Одно простое, ласковое прикосновение – и защитные стены рухнули.
– О, Гай! Ч-ч-что мы будем делать, если они оба погибли? – дрожащим голосом прошептала она.
Юноша подвинулся на кровати, чтобы обнять ее.
– Бедняжка.
Аврелия начала всхлипывать.
– Ш-ш-ш-ш, – прошептал Гай и погладил ее по спине. – Мать разбудишь.
Девушка громко вздохнула и сумела взять себя в руки, а потом, спрятав лицо на плече Гая, вцепилась в него так, будто тонула. Он молчал и крепко прижимал ее к себе. Аврелия разрыдалась уже по-настоящему и плакала долго, но стараясь не шуметь. По Квинту, отцу, Суни – но больше всего по себе. Никогда в жизни она не испытывала такого страшного одиночества, как в прошедшие месяцы. Ей казалось, что Гай все понимает. Он еще сильнее прижал ее к себе, и Аврелия начала успокаиваться. Она расслабилась, наслаждаясь его присутствием, состраданием и еще тем, что он не задает вопросов. Здесь она была в полной безопасности, и никто не мог причинить ей зла. Постепенно страхи отступили, а потом высохли слезы.
Аврелии не хотелось выбираться из объятий Гая, и она старалась не шевелиться. У него была теплая кожа, а дыхание согревало шею. Еще она чувствовала, как бьется его сердце. И запах, очень мужской. Он был таким сильным, что Аврелия вспомнила, зачем решилась прийти в его комнату. Он как будто почувствовал, что у нее изменилось настроение.
– Тебе уже лучше?
Аврелия посмотрела на него и подумала о том, какие у него соблазнительные губы.
– Да, спасибо тебе.
