Я перебил:
— Перестань говорить глупости. Иди лучше попрощайся с Май-Маевским. А что будет дальше: поживем — увидим.
Катя нервно вскочила и, не глядя на меня, прошла к генералу. Она уговаривала старика отпустить меня за границу. Май-Маевский давно предлагал мне жениться на Кате. И теперь он долго убеждал меня ехать за границу. Но я категорически отказался.
Катя и Аня сердечно простились с нами и ушли заплаканные.
Весть о замещении Май-Маевского Врангелем быстро разнеслась по всему фронту. Буржуазное население встретило уход генерала радостно.
Да, этого нужно было ожидать, так как зажиточный класс всеми силами поднимает авторитет того лица, которое стоит на страже их капиталов, но стоит лишь затронуть их интересы, как этот же класс с ненавистью обрушивается на своего «выдвиженца».
Торгово-промышленники города Харькова в день праздника Добрармии произвели добровольный сбор в своей среде.
Подписались на сорок миллионов, но внесли всего лишь шестнадцать.
В связи с изменившимся положением на фронте, торгово- промышленники медлили со взносом добровольного сбора, так что Май-Маевскому пришлось издать постановление, обязывавшее внести недоплаченные 24 миллиона в недельный срок.
«В противном случае сбор будет повышен на пятьдесят процентов и принудительно».
Это постановление вызвало среди буржуазии ненависть к Май Маевскому.
Они на всех перекрестках Харькова заявляли о неслыханном безобразии, сравнивая действия генерала с действиями тех же большевиков.
Радость их была неописуема, когда Май-Маевский сдал командование Врангелю. Но войска симпатизировали командующему.
Спрашивали меня о причинах смены.
— Сменили за хорошее отношение к войскам и за то, что Май-Маевский настаивал на земельной реформе, опасаясь крестьянских беспорядков,—старался я использовать момент.
На вокзале к Май-Маевскому подошла почетная рота, изъявившая желание сопровождать его в ставку. После долгих просьб генерал согласился.
В вагон к Май-Маевскому являлись представители от частей, выражая соболезнование и намекая на то, что Деникин не соответствует своему назначению. Генерал выслушивал их, крепко пожимая руки, и говорил:
— Надо подчиняться ставке.
Я твердо сказал генералу:
— Ваше превосходительство, к вам приходят представители от всех частей. Все ненавидят ставку, не уважают Деникина. Одно ваше слово, и войска перестанут подчиняться ставке. Они говорят, что положение на фронте можете спасти только вы.
Май-Маевский, немного помолчав, ответил:
— Капитан, я ни на какую авантюру не пойду.
На ст. Мерефа к нам в вагон быстро вошел Врангель.
— Владимир Зенонович, — сказал он громко:—-ты меня прости, я в этом не принимал никакого участия. Даже отказывался, но пришлось подчиниться воле Деникина.
— Я тебя не виню, я раньше предвидел... так должно быть... — сказал с расстановкой Май-Маевский.
— Твое мнение о фронте? — спросил Врангель.
— Я считаю положение тяжелым и безвыходным. Причин много, объяснять их не буду, — твердо ответил Май- Маевский.
— Я думаю, прежде всего подтянуть офицерство. Для примера повесить несколько человек. Нужно остановить беспорядочное отступление, — сказал Врангель.
— Представь себе артель каменщиков, строящих здание; когда они дошли до четвертого этажа, первый дал трещину. Здание заколебалось. Может ли строитель заставить каменщиков продолжать постройку пятого этажа, хотя бы для непокорных и приготовил веревки?
— Владимир Зенонович, ты сильно расстроен. Тебе необходимо отдохнуть. Ты едешь в ставку, а оттуда куда намереваешься отправиться? — спросил Врангель.
— Не знаю, там будет видно.
Они распрощались.
По уходе барона, я спросил Май-Маевского, где он предполагает жить.
— Во всяком случае, не при ставке. Уеду в Новороссийск или в Кисловодск. Вдали от интриг будет спокойнее. Мне так надоела такая жизнь: выйти никуда нельзя, приходилось гулять у себя в паршивом саду или сидеть в особняке. Я завидовал вам, капитан.
— Да, действительно, ваше превосходительство. Ежедневно, с самого утра, вас осаждали с докладами, фотографы и редакторы газет, чтобы получить интервью. В особенности, за последнее время, когда появилась заметка, что вы должны занять высший пост, вам буквально не давали покоя.
— Да, — вздохнул генерал: — эта заметка—дело рук Романовских; они боялись меня и ждали удобного случая: неудачи на фронте. Я уверен, что свое письмо Деникин писал под диктовку.
— Ваше превосходительство, я вам советую уехать в Крым, в Ялту или Севастополь. Будете далеко от ставки и в курсе событий. В Севастополе имеется радио, к тому же войска вам симпатизируют, а Севастополь — военный город.
Я стал расхваливать достоинства города.
— Хорошо, решено. Еду в Севастополь, — сказал Май- Маевский.
— Ваше превосходительство, я не желаю служить у Врангеля. Нельзя ли мне остаться при вас? Я думаю, Деникин не будет возражать. Одним офицером в армии больше или меньше — значения не имеет.
— Хорошо, я спрошу Деникина.
Прибыв в Таганрог, Май-Маевский поехал со мной в штаб- квартиру главнокомандующего. Улица, где жил Деникин, охранялась патрулями.
Приемная Деникина была обставлена мягкой мебелью. На стенах висели картины знаменитых художников и оперативная карта грандиозных размеров.
Деникин поздоровался с Май-Маевским самым дружеским образом и пригласил в соседнюю комнату.
— Владимир Зенонович, мне неприятно было отзывать вас. Я долго не решался ... У меня была мысль подчинить вам Врангеля. Но вы поймете меня; я это сделал в интересах общего дела. Вам необходимо немного отдохнуть, а тогда снова приметесь за работу, — оправдывался Деникин,
— Антон Иванович, разрешите мне выехать в Севастополь, где я и буду жить. А также, если возможно, прикомандируйте ко мне временно моего адъютанта и двух ординарцев.
—- Пожалуйста, пожалуйста, с полным окладом содержания. А теперь пойдемте, посмотрим фронт.
Генералы углубились в карту.
— Владимир Зенонович, что вы думаете об общем положении фронта?
— Положение тяжелое. Единственный, по-моему, выход — сосредоточить распыленные части на Кубань и Крым...
— Что вы, Владимир Зенонович?! Отдать без боя занятую территорию?! Нет, я с этим не согласен.
— Другого исхода нет, — настаивал Май-Маевский:— от больших армий остались небольшие группы, разбросанные на большой территории. Надо предположить, что противнику с превосходными силами не трудно будет ликвидировать эти группы, отрезав их от баз и связи. Вы же сами говорите, что от многих частей не имеете сведений, где они сосредоточились. Возможно, они окружены, и участь их решена. Нужно еще учесть: армия состоит из крестьян и пленных, и у нас не столько потерь, сколько дезертиров.
