– Но левая еще цела, Хасан из Амузги! – Саид вмиг вскинул винтовку, хотел выстрелить, но Хасан опередил его – в мгновение ока у него в руках оказался наган и… раздался выстрел. Винтовка вылетела из рук Саида Хелли-Пенжи…
Наган у Хасана из Амузги был особенный, испытанный – образца семнадцатого года. Изготовлен в кузне его отца Ибадага, единственный и неповторимый.
– Все еще не веришь, что предательская пуля меня не берет? Не знаешь разве, что я ношу кольчужную рубаху, кованную моим отцом? Э-эх, Саид Хелли-Пенжи, а ты ведь клялся быть мне братом!
– Безбожник и дьявол не может быть мне братом! – крикнул Саид.
– Ты хочешь сказать, что твой аллах посоветовал тебе предать меня? Тогда почему же он не вложил пули в холостые патроны в твоем нагане?
– Ах вот оно что? Значит, ты зарядил мой наган холостыми патронами?! – карие навыкате глаза Саида загорелись злостью.
– Да, и потому, как видишь, я цел.
– Выходит, ты не доверял мне?..
– С тех самых пор, как я узнал, что ты подслушал мой разговор с комиссаром, Саид Хелли-Пенжи. К сожалению, подлый убийца, ты опередил меня, назвался сыну Али-Шейха моим братом!
– Я никого не убивал!..
– Ты убил ни в чем не повинного, уважаемого старика Абу-Супьяна. Не двигайся с места, если не хочешь, чтобы я продырявил твой паршивый мозг! А моя пуля, ты знаешь, бьет без промаха…
– Как не знать. Рука у меня ранена, это ты…
– Должно быть, всего царапина?
– Позволь мне перевязать ее.
– Перевязывай. Я даже готов помочь тебе, хотя ты трижды достоин смерти. Не из жалости, просто ты мне еще нужен. Не ожидал я так скоро тебя встретить.
Хасан слез с коня, подошел к Саиду Хелли-Пенжи и помог ему перевязать руку.
– Похоже, я отвоевался, – проговорил Саид. – Куда теперь податься? Кроме тетки, никого у меня не осталось…
– У тебя еще есть родные. Вот не думал…
– Она глубокая старуха. Вырастила меня и выходила, когда оспой болел…
– Ну, поговорили, и хватит. А теперь ближе к делу: – признавайся, где коран с медной застежкой?
– Будь он трижды проклят, из-за него я теперь калека.
– У негодяев, говорят, как у собак, все быстро заживает. Так где коран?
– Не знаю.
– Я бы не советовал тебе понапрасну отнимать у меня время. К тому же, если ты хочешь, чтоб твоя старуха тетка еще раз тебя увидела, говори все, как было… Итак, ты убил Абу-Супьяна и завладел кораном?..
– Да не убивал я его, говорю же. Это один из двух моих спутников всадил в него кинжал. Ты же знаешь, что я с кинжалом дела не имею.
– Где коран?
– В ту самую минуту, когда мы у Куймурской башни извлекли из-под земли шкатулку, в нас кто-то стрелял. Спутники мои полегли там, а я – видно, так угодно аллаху – пока остался в живых. В момент, когда я бежал от преследователей, шкатулка выпала у меня из рук.
– Что в ней было?
– Я даже не успел открыть ее.
– А коран где?
– Остался там, у ямы.
– Кто мог в вас стрелять?
– Люди этого негодяя, Исмаила. Заплатит он мне, кровожадный клоп! Я доверился ему, попросил, чтобы прочитал надписи на полях корана, а он, проклятый… Ты можешь мне не верить, но это истинная правда. И если бы я сейчас просил тебя оставить мне жизнь, то лишь для того, чтобы разделаться с Исмаилом!
– Зачем мне-то на тебя пулю тратить? Сыновья Абу-Супьяна свершат над тобою свой суд.
– Возьми меня с собой, Хасан из Амузги, я пригожусь тебе!
– Нет уж! Дороги наши разошлись навсегда!
– Не веришь больше?
– А как ты думаешь?
– Я понимаю…
– При первом удобном случае снова предашь меня. Ты ведь не можешь иначе. Природа вложила в тебя дьявольскую душу.
– Я этого не сделаю. Но тебя, конечно, теперь не убедишь.
– Благодари и на этом. Молись за свою старую тетку и поезжай к ней, – может, она тебе скажет, как дальше жить. Прощай.
– А ты мне нравишься, Хасан из Амузги.
– Смотри не влюбись.
– Я говорю правду. И ловок же! Как тебе пришло в голову, что я могу оказаться в этом ущелье?
– Вот это как раз случайность, а может, я просто удачливее тебя и мне везет.
– Это верно, мне удачи никогда не сопутствовали, – пробормотал Саид, радуясь в душе, что вот, кажется, и на сей раз пронесло.
Его заботила только своя судьба.
Оба сели на лошадей: Саид Хелли-Пенжи повернул в сторону гор, а Хасан из Амузги направился на юг, к холмистым предгорьям легендарного Куймура.
ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА
Мало было надежд у Хасана сына Ибадага из Амузги на то, что он найдет коран с медной застежкой под старой Куймурской башней, где разыгралась описанная Саидом Хелли-Пенжи трагедия, но он поехал туда. Очень уж нужно разыскать эту книгу, с которой связано выполнение важного, благородного задания. Хасана заинтриговало и то, что в земле у развалин башни нашли какую-то шкатулку. Что в ней? Не та ли тайна, из-за которой он так неудачно приехал сюда? Как жаль, что Али-Шейха уже нет в живых. Сам старик, конечно, никому бы не передал этой книги. Он бы непременно дождался Хасана, которого кто-кто, а Али-Шейх прекрасно знал в лицо. Они встречались и в Порт-Петровске, на чрезвычайном заседании ревкома, созванном Уллубием Буйнакским.
Уллубий, соплеменник Али-Шейха, очень высоко ценил мудрого старца, его авторитет и уважение, каким тот пользовался среди большей части жителей гор и степей. Время было такое, что важно было вовлечь в свое дело всех авторитетных людей. Делать это следовало умело: не ущемляя личных интересов, упирая на чувство патриотизма, привести их к служению революции…
Хасан поднялся на пригорок, поближе к башне. В земле перед ним зияла яма. Камни вокруг обагрены кровью. Корана на месте событий не было… Надо думать, здесь уже побывали многие жители Куймура – по обычаю, поторопились похоронить убитых, – и если они что-то обнаружили, то конечно же забрали и унесли с собой. А может, люди Исмаила, которые стреляли в Саида Хелли-Пенжи, тогда же ночью завладели кораном? Это вероятнее всего.
Хасан из Амузги решил немедля повернуть коня в стан Исмаила. Если хитростью не удастся его победить, придется вступить в борьбу. Хасан понимал, какой в этом риск, но важность порученного дела не исключала и крайних мер.
Куймурцы давно совершили полдневные молитвы, отобедали и занялись привычными делами. Кто собирал в лесу орехи и дикие фрукты, кто молол зерно на току, а кто копал картошку…
Хасан из Амузги подъехал на своем белом коне к небольшой речке, что течет среди валунов. С противоположного склона к реке спускался лес, заросли орешника, колючки и боярышника… Аул отсюда не виден. Он скрыт горой.
В небе парил одинокий сокол, высматривая на земле очередную добычу. Вдруг он камнем понесся вниз. И в этот миг чуткое ухо Хасана уловило женский крик; мольбу о помощи. Зоркие, орлиные глаза джигита быстро обшарили местность, и он увидел девушку, бегущую по бездорожью, по замшелым камням. Двое на лошадях гнались за ней. Вот они быстро спешились, отпустили коней и бросились за девушкой. Она перешла реку и бежала в сторону, куда спускался Хасан из Амузги. Его в зарослях не было видно. Бедная девушка кричала: «Люди, помогите, люди, где же вы? Ой, помогите!»
