— Сын! — крикнула Екатерина, протягивая руки в раскрытое окно.
— Мама! — ответил молодой человек, спрыгивая с лошади.
— Брат! Анжу! — с ужасом воскликнул Франсуа, отступая от окна.
— Опоздал? — спросил свою мать Генрих Анжуйский.
— Нет, наоборот, как раз вовремя; сама десница Божия не привела бы тебя более кстати. Смотри и слушай!
В это время начальник охраны де Нансе вышел на балкон королевской опочивальни. Все взоры обратились к нему.
Он вынес деревянный жезл, разломил надвое, затем, держа в вытянутых руках по половинке, трижды прокричал:
— Король Карл Девятый умер! Король Карл Девятый умер! Король Карл Девятый умер!
И выпустил из рук обе половинки.
— Да здравствует король Генрих Третий! — крикнула Екатерина и перекрестилась, выражая благодарность Богу. — Да здравствует король Генрих Третий!
Все повторили этот возглас, кроме Франсуа.
— A-а! Она провела меня, — прошептал он, раздирая себе ногтями грудь.
— Я одержала верх, — воскликнула Екатерина, — проклятый Беарнец не будет царствовать!
Прошел год со времени смерти Карла IX и восшествия на престол его преемника. Король Генрих III, благополучно царствующий по милости Бога и своей матери Екатерины, отправился принять участие в пышном крестном ходе к Клерийской Божьей Матери. Он шел пешком вместе со своей женой и со всем двором.
Король Генрих III мог разрешить себе приятное времяпрепровождение: в ту пору никакая серьезная забота его не беспокоила. Король Наваррский жил в Наварре, куда он так стремился, и, как говорили, был сильно увлечен какой-то красивой девушкой из рода Монморанси, которую он звал Могильщицей. Маргарита была с ним, мрачная, печальная, и только там, среди красивых гор, она нашла если не отвлечение, то облегчение от двух переживаний, наиболее тяжелых в жизни: отсутствия и утраты близких.
В Париже было все спокойно, и королева-мать, ставшая в действительности регентшей, с тех пор как ее дорогой сын Генрих сделался королем, жила то в Лувре, то в особняке Суассон, занимавшем тогда участок, где теперь Хлебный рынок и где от этого особняка до сих пор осталась изящная колонна.
Однажды вечером Екатерина усиленно занималась изучением созвездий вместе с Рене, не зная о предательских проделках флорентийца, который опять вошел к ней в милость благодаря своим ложным показаниям в деле Коконнаса и Ла Моля; как раз в это время пришли сказать, что у нее в молельне ее ждет какой-то человек, желающий сообщить крайне важное известие. Екатерина спустилась в молельню, где нашла Морвеля.
— Он здесь! — воскликнул отставной командир петардщиков, вопреки правилам придворного этикета не дав Екатерине времени обратиться к нему первой.
— Кто — он?
— Кто же другой, мадам, как не король Наваррский?
— Здесь?! — сказала Екатерина. — Он… здесь… Генрих… зачем этот безумец здесь?
— Если судить по тому, что явно, — он приехал повидать баронессу де Сов, только и всего. Если же судить по тому, что вероятно, — он приехал с целью заговора против короля.
— Откуда вы знаете, что он здесь?
— Вчера я видел, как он входил в один дом, а через минуту туда же вошла баронесса.
— А вы уверены, что это он?
— Я ждал, пока он выйдет, потратил на это половину ночи. В три часа утра оба влюбленных отправились по домам. Король проводил баронессу до самой пропускной калитки Лувра; благодаря привратнику, несомненно подкупленному, она прошла туда без всяких неприятностей, а король, напевая песенку, пошел обратно, и так развязно, точно у себя в горах.
— Куда же он пошел?
— На улицу Арбр-сек, в гостиницу «Путеводная звезда», к тому самому трактирщику, у которого жили два колдуна, казненные в прошлом году по приказанию вашего величества.
— Почему же вы не пришли сказать мне об этом сейчас же?
— Потому, что я не был вполне уверен в своих наблюдениях.
— А теперь?
— Теперь уверен.
— Вы его видели?
— Совершенно ясно. Я сел в засаду у виноторговца, что напротив: прежде всего я увидал его, когда он входил в тот же дом, что и накануне, но баронесса запоздала; тогда он имел неосторожность приложиться лицом к оконному стеклу в окне второго этажа, и на этот раз у меня не осталось никаких сомнений. А кроме того, в ту же минуту к нему опять пришла баронесса де Сов.
— Так ты думаешь, они, как и прошлой ночью, пробудут там до трех часов утра?
— Вполне возможно.
— А где находится этот дом?
— У Круа-де-Пти-Шан, около улицы Сент-Оноре.
— Хорошо, — сказала Екатерина. — Баронесса де Сов знает ваш почерк?
— Нет.
— Садитесь и пишите.
Морвель сел и взял перо.
— Я готов, ваше величество, — сказал он.
Екатерина продиктовала:
«Пока барон де Сов дежурит в Лувре, баронесса с одним франтом из числа его друзей пребывает в доме близ Круа-де-Пти-Шан, около улицы Сент-Оноре; барон де Сов узнает этот дом по красному кресту, который будет начерчен на его стене».
— Дальше? — спросил Морвель.
— Сделайте копию с этого письма, — ответила Екатерина.
Морвель слепо повиновался.
— Теперь, — сказала Екатерина, — поручите эти письма какому-нибудь сметливому человеку: пусть одно он отдаст барону де Сов, а другое обронит где-нибудь в коридорах Лувра.
— Не понимаю, — сказал Морвель.
Екатерина передернула плечами:
— Неужели вы не понимаете, что муж, получив такое письмо, рассердится?
— Но, мне кажется, ваше величество, во времена короля Наваррского он не сердился.
— То, что сходит с рук королю, может не пройти даром простому поклоннику. Кроме того, если не рассердится он сам, то за него рассердитесь вы.
— Я?
— Конечно. Вы возьмете с собой четверых, если надо — шестерых людей, наденете маски, вышибете дверь, как будто вас послал барон, захватите влюбленных в разгар свидания и нанесете удар во имя короля; а наутро письмо, потерянное в одном из коридоров Лувра и найденное какой-нибудь сердобольною душой, засвидетельствует, что это была месть мужа, а убитый поклонник совершенно случайно оказался королем Наваррским; но кто же мог это предвидеть, если все думали, что он живет в По?
Морвель с восхищением посмотрел на Екатерину, раскланялся и вышел.
В то время как Морвель выходил из суассонского особняка, баронесса де Сов входила в домик у Круа-де-Пти-Шан. Генрих ждал у приоткрытой двери и, как только увидал ее на лестнице, спросил:
— За вами не следили?
— По-моему, нет, — ответила Шарлотта.
