– Вот она, Про-ша, великая сила пара! Когда-нибудь она закрутит мельничные жернова, будет поднимать многофунтовые молоты, гнать корабли по морям и океанам. Когда-нибудь… Верю, так будет.
Прохор лишь молча кивал. Много всяких механических диковин имелось в каморке Пьера Ремье.
Вот туда-то и поспешал Прохор солнечным субботним утром. Собственно, и не утро уже было, а самый настоящий день – солнце давно уже сверкало в самой середке неба. Прохор даже вспотел и, сняв плащ, повесил его на согнутую в локте руку.
Вот уже и знакомая мастерская, увитый зеленым плющом забор, ворота. Одна створка распахнута.
Прохор осторожно заглянул:
– Эй, дядюшка Пьер!
Никакого ответа. Лишь из-за распахнутых ставень высунулась кудрявая головенка малыша Антуана, внука старого мастера:
– А дедушка на рынок ушел. Сказал, что не скоро вернется.
– Да уж ладно! – Прохор подмигнул мальчонке, уселся у ворот на траву. – Я тут посижу, подожду.
– Напрасно сели, можете не дождаться, – вскользь заметил проходивший мимо прохожий – не старый, но и далеко не молодой мужчина в черном плаще и высоких ботфортах. Лицо волевое, с седой бородкой клинышком, тщательно накрахмаленные брыжи…
– Почему – не дождусь? – Уж самые-то простые фразы Прохор понимал, только произносил их коряво.
– А потому, что старик Ремье может пойти посмотреть на механическое судно.
– Что… что вы сказали, месье? Механическое судно? Когда? Где?
– Как, вы разве ничего не слышали? Его должны испытать на Сене у Сен-Жермена, как раз сегодня утром и еще завтра в полдень. Я бы и сам не прочь посмотреть, да сегодня уж не успеть. Пойду завтра.
– А там… – заволновался Прохор. – Там всех пускают смотреть?
– Да всех, – беспечно рассмеялся прохожий. – Только вот мало кто пока еще знает. Вы тоже языком не болтайте, молодой человек, иначе точно сквозь толпу не пробьемся.
– Я – молчок, – клятвенно заверил Прохор. – Так, значит, завтра в полдень у Сен-Жермена?
– Да, там. Думаю, увидимся.
– Обязательно, сударь!
Прощаясь, молодой человек вежливо приподнял шляпу.
Назавтра вся троица отправилась к Сен-Жермену. Вышли загодя, еще поутру, больно уж боялись опоздать, особенно – Иван. Прохор с Митькой посматривали на него искоса, но расспрашивать о будущей дуэли не решались, справедливо полагая, что если приятель захочет, так сам расскажет, а не захочет – так нечего и в душу лезть, спрашивать. Так и прошагали молча почти до самого аббатства. Лишь, завидев тополя, Прохор забеспокоился:
– У тебя когда дуэль, Иване?
– В полдень.
– Ну, ты уж это, постарайся укокошить своего старичка побыстрее. Мне тут нужно кое-что посмотреть.
– Да и у меня важная встреча, – поддакнул Митрий.
– Ага! – Иван только руками развел. – Так вот почему вы оба так сюда рвались. А я-то думал – лишь мне помочь.
– Ну и тебе помочь, а как же?! – рассмеялся Прохор. – Ты, главное, не беспокойся, ежели что… – Он решительно сжал кулаки. – Так твоего задиру отметелим, никакой шпаги не нужно!
– Ну вот. – Иван остановился у зарослей. – Кажется, пришли… Что-то мой старец задерживается. Ага… Вон, кажется, он.
Все разом обернулись.
По тополиной аллее, в сопровождении двух дюжих слуг, не спеша шествовал седобородый человек в черном испанском платье, усыпанном мелким жемчугом и при шпаге. Завидев компанию русских, он радостно улыбнулся и помахал рукою.
– Господи! – удивленно воскликнул Митрий. – Это ж месье Перишен, книжник! Обещал сегодня принести мне Парацельса.
– А мне сказал, что здесь, на реке, пройдут испытания механического судна! Хочется посмотреть на такое диво.
– Так ты, Иван, значит, с ним дерешься?!
– Здравствуйте, господа! – подойдя ближе, церемонно поклонился седобородый. – Думаю, вопросы с книгой и механическим судном мы обсудим чуть позже. Сейчас же – дуэль. Готов дать удовлетворение, правда, не здесь… Неподалеку имеется более уединенное место. Пройдем?
– Извольте, – коротко кивнул Иван. Седобородый почему-то сейчас не вызвал в нем никакой ненависти, да и особого желания драться не было. А все же придется – к тому все идет. Что ж… Пусть будет как будет!
– Ваша шпага чуть длиннее моей, – с улыбкой заметил соперник. – Но меня это не смущает. Если не против – начнем?
Острый клинок просвистел в воздухе.
– Начнем, – согласно кивнул Иван.
– Да, я бы попросил господ секундантов расположиться во-он у той клумбы… Там бывают прохожие. Редко, но бывают.
Все четверо – Митрий с Прохором и секунданты седобородого – послушно отошли к клумбе, усаженной красивыми желтыми и ярко-красными цветами.
Оба бойца приняли боевые позы – встали друг к другу грудью, в правой руке – шпага, в левой – кинжал.
Начали!
Оп!
Иван атаковал первым. Нанес удар непростой, с выпадом, так, чтобы поскорей со всем этим покончить. Соперник ловко отскочил в сторону, уклонился, в свою очередь нанес удар, который юноша тут же парировал, надо сказать, довольно изящно. Ап! Удар – налево – а гош! Затем сразу – а друат – направо, потом – ту друа – прямо в грудь! Отбивка! Скрежещущий звук стали. Снова удар… И еще, и еще… Седобородый вроде бы только защищался, и Иван, обрадованный, решил взять его на измор, измотать, довести до усталости. Однако соперник, такое впечатление, оказался из стали! И словно бы играл с юношей, нанося то один удар, то другой. Опытный человек, сразу видно. И опыт этот явно был приобретен не в фехтовальных салонах, а в боевых стычках, в войнах или на палубе пиратского корабля.
Оп!
Иван внезапно пропустил особо хитрый выпад… Странно, но соперник его не заколол, хотя мог бы. Просто остановил атаку и посоветовал в подобных случаях опустить клинок чуть ниже. Учитель нашелся!
Обозленный, Иван снова кинулся в атаку.
– А вот это ты зря, – без труда отбивая наскок, промолвил седобородый. – Никогда не маши шпагой, как мельница крыльями. Это только со стороны смотрится эффектно, на самом же деле клинок в руке неустойчив… его легко выбить… Оп!
Иван и сам не заметил, в какой именно момент его шпага птицей упорхнула в небо, выбитая хитрым ударом соперника. Что ж… Если так…
Седобородый вдруг воткнул клинок в землю. Надо же, какое благородство!
– Ну, не дуйся, фехтуешь ты неплохо, – улыбнулся враг. – Иван, Леонтьев сын, разбойного приказу служилый человек!
Глава 4.
Задание думного дворянина
Когда б добиться в жизни цели
Одним ударом мы умели,
Миг улучив, рискнув собой
