Мерен ослабил меч в ножнах на бедре и поднял Гесерет на ноги, потянув за цепь. Он потащил ее, воющую и рыдающую, из шатра. Никто не пошел за ними.
Они сидели в тишине и через льняные стены слышали вопли мольбы и увещевания Гесерет. Затем внезапно наступила тишина, и все замерли. Они услышали высокий, пронзительный вопль, который оборвался так же внезапно, как и возник.
Минтака спрятала лицо в ладонях, Нефер правой рукой сделал знак против зла. Другие закашляли и беспокойно задвигались.
Затем занавески на входе раскрылись, и Мерен вошел в шатер. В правой руке он нес обнаженный меч, а в другой нечто страшное.
– Великий, – сказал он, – правосудие свершилось. – Он высоко поднял за густые локоны отрубленную голову Гесерет, жены Нага Киафана, самозванного фараона.
Прошло еще пять дней, прежде чем Минтака оправилась достаточно для длинной поездки в Аварис. Но и тогда Таита и Нефер настояли на том, чтобы ее несли в носилках для ослабления тряски на неровной дороге, лежавшей впереди. Они двигались медленно, и прошло пятнадцать дней, прежде чем они достигли откоса и посмотрели с сухих просторов вниз, на широкую зеленую долину Нила. Нефер помог Минтаке встать с носилок, и они вместе отошли от дороги, чтобы полностью насладиться радостным мгновением возвращения домой. Они пробыли там недолго, и вдруг Нефер встал и приставил ладонь к глазам.
– Что там, сердце мое? – спросила Минтака.
– К нам посетители, – ответил он, но когда она с досадой посетовала на то, что им мешают, он продолжил: – Эти посетители всегда желанны.
Она улыбнулась, узнав две непохожие фигуры, приближавшиеся к ним.
– Таита. И Мерен! Но что за странная одежда?
Оба были в простой одежде и сандалиях, а на ремнях за спиной несли кожаные мешки священников, совершающих паломничество.
– Мы пришли попрощаться и попросить тебя отпустить нас, – объяснил Таита.
– Вы не оставите меня сейчас. – Нефер был встревожен. – Вы не придете на мою коронацию?
– Ты был коронован на поле у Исмаилии, – тихо ответил Таита.
– Наша свадьба! – воскликнула Минтака. – Вы должны остаться на нашу свадьбу.
– Вы уже давно женаты, – улыбнулся Таита, – возможно, со дня вашего рождения, потому что боги предназначили вас друг для друга.
– Но ты, мой брат по Красной Дороге и мой самый дорогой друг, – обратился Нефер к Мерену, – что случилось с тобой?
– Теперь, когда Мерикара ушла, для меня здесь не осталось ничего. Я должен уйти с Таитой.
Нефер понимал, что сказать больше нечего и что долгие проводы – лишние слезы. Он даже не спросил, куда они собрались. Возможно, они сами не знали.
Он обнял и поцеловал их и вместе с Минтакой стоял и смотрел, как их друзья уходят, как фигуры медленно уменьшаются вдалеке в мерцающих просторах пустыни. Молодые люди одинаково ощущали глубокую боль сожаления и тяжелой утраты.
– На самом деле они не ушли, – прошептала Минтака, когда наконец Таита с Мереном исчезли из вида.
– Нет, – согласился Нефер. – Они всегда будут с нами.
С верховной жрицей и пятьюдесятью служительницами храма Хатор впереди, принцесса Минтака Апепи прибыла для заключения брака с фараоном Нефером Сети.
Они стояли вместе на террасе дворца в Фивах, с которой открывался вид на широкий коричневый поток разлившегося Нила, в сезон, наиболее благоприятный для всех живых существ на земле Египта.
Минтака давно оправилась от своих ран и мучений. Ее красота полностью вернулась и в этот радостный час, казалось, возросла десятикратно.
Казалось, весь Египет собрался, чтобы засвидетельствовать их бракосочетание. Толпы людей протянулись по обоим берегам реки насколько хватал глаз. Когда пара обнялась и разбились кувшины с нильской водой, поднявшийся до небес крик, должно быть, испугал даже богов. Затем Нефер Сети вывел свою новую царицу за руку и показал ее красоту народу. Люди падали на колени, плакали и громко выкрикивали слова преданности и любви.
Внезапно тишина объяла это огромное собрание людей, все взгляды поднялись к крошечному пятнышку в небесном своде над дворцом.
В тишине раздался одинокий громкий крик царского сокола, и птица начала падать с синей высоты. В конце падения, когда казалось, что сокол вот-вот ударится о землю, он широко расправил крылья и взлетел над высокой фигурой фараона. Нефер поднял правую руку, вытянул ее, и мягко как перышко величественная птица села на его кулак.
Рев подобный шуму штормового моря вырвался из десяти тысяч ртов, когда люди приветствовали это чудо. Но взгляд Нефера упал на тонкую полоску из чистого золота, прикрепленную на правой лапе птицы выше больших изогнутых когтей. Выгравированный на полоске из драгоценного металла символ заставил сердце Нефера забиться, когда он узнал его.
– Царский картуш! – прошептал он. – Он никогда не был дикой птицей. Это – Нефертем, сокол моего отца. Вот почему он прилетал ко мне так часто во время самой большой опасности, чтобы предупредить и вести меня. Это всегда был дух моего отца.
– И сейчас Нефертем прилетел, чтобы подтвердить перед всем миром, что вы – действительно правитель. – Минтака встала ближе и пристально поглядела ему в лицо, а в глазах ее светились гордость и любовь.
