В Канэохе Пит встретил старых приятелей, с которыми учился в летной школе, иногда к ним заглядывал.
В тот вечер Джейн уложила детей и вышла проводить Пита. Дежурить ему предстояло с утра, но Пит решил навестить друзей в Канэохе. Там он заночует, а утром поедет в аэропорт.
Пит вывел машину из гаража, поцеловал жену и уехал.
Джейн рано улеглась спать. Конечно, лучше бы Пит был дома, но что поделаешь, мужчина должен немного развлечься. Джейн отлично это понимала. Нельзя держать Пита на привязи. Он ее любит, заботится о детях. Джейн не испытывает больше страха за его судьбу…
Молодая американка считала себя счастливой — у нее прекрасная семья, удобная квартира. Пит хорошо зарабатывает, куда больше, чем в те годы, когда получал деньги за страх… Последнее время поговаривали о войне, но какое это имеет к ним отношение. Им всегда будет хорошо в этом далеком, благословенном уголке земли на Гавайях!
Джейн заснула в ту ночь с этими успокаивающими мыслями, не подозревая, что война, казавшаяся ей такой отдаленной, приближалась к домику Флемингов… Японские авианосцы, начиненные четырьмя сотнями бомбардировщиков, полным ходом шли к островам, выкатывали из преисподней трюмов на взлетную палубу самолеты, подвешивали торпеды, приспособленные для мелководья…
Прошло уже две недели, как флот особого назначения под командованием контр-адмирала Чугуи Нагано бороздил воды Тихого океана. Океан будто в насмешку назвали Тихим — все эти дни эскадра продвигалась в сплошных штормах, свинцовые валы, высокие, как горы, дымились и пенились, гонимые свирепым ветром.
25 ноября Нагано получил приказ, радист принес его в адмиральскую каюту.
«Оперативному соединению, — приказывал Ямамото, — продвигаясь скрытно и осуществляя охранение против самолетов и подводных лодок, выйти в гавайские воды и в момент объявления военных действий атаковать главные силы американского флота, нанести ему смертельный удар».
Флот стоял у Курильской гряды, в глухих местах, забытых самим господом богом. Залив окружали унылые, покрытые снегом горы. На берегу виднелось несколько рыбачьих хижин, баркасы, опрокинутые вверх днищами, радиомачта. А дальше на сотни миль вокруг ни единого человеческого жилья.
Нагано был старым и опытным моряком. Даже здесь, в холодных безжизненных водах, в местах, недосягаемых для чужого глаза, Нагано, оберегая сокровенность тайны, запретил матросам и офицерам сходить на берег, запретил даже мусор выбрасывать за борт, чтоб не оставить следов пребывания армады.
От Курильской гряды ушли на исходе ночи с погашенными огнями. Нагано стоял на капитанском мостике флагмана-авианосца «Акаги-мару» и вглядывался в неясные силуэты плывущих кораблей. На палубе трижды прокричали «Банзай» в честь императора, выпили священную саке за его здоровье. В распоряжении Нагано было тридцать два вымпела, среди них шесть авианосцев и силы прикрытия — три крейсера, эскадренные миноносцы, подводные лодки и десять танкеров для пополнения топлива кораблям.
Дул пронизывающий шквальный ветер, и адмирал спустился в боевую рубку. Начальник штаба спросил:
— Какие будут указания на случай встречи с нейтральными пароходами? В этих широтах могут появиться русские корабли.
— Потопить и забыть, — ответил Нагано.
Приказ командующего выполнить не пришлось — шли стороной от морской дороги и не встретили ни одного судна. Шторм смыл с палубы нескольких матросов, спасать их не было времени, лишь помолились за упокой душ…
Несколько дней шли на восток, затем повернули на юг. С каждым днем становилось теплее. До Гавайских островов оставалось около тысячи миль, когда адмирал Ямамото передал условный сигнал: «Начинайте восхождение на гору Ниитака». Это значило: атаковать Пёрл-Харбор!…
Только теперь личному составу объявили, куда и зачем идут корабли. На палубу вынесли большой макет Пёрл-Харбора, Нагано прочитал боевой приказ, хранившийся в секретном пакете:
— «Час пробил. На карту поставлена жизнь или смерть нашей империи…»
Над флагманом подняли боевой флаг, тот самый флаг, который развевался над броненосцем «Микаса-мару» тридцать семь лет назад, в Цусимском сражении с русским флотом.
До Гавайских островов оставалось двести тридцать миль. Прозвучал сигнал: «Летчики, сбор!» Ослепительно ярко вспыхнули прожекторы, взревели моторы, авианосцы развернулись против ветра и пошли навстречу еще не взошедшему солнцу. Летчики в отутюженной форме, с белыми повязками самураев на головах, распространяя аромат одеколона, который забивал все другие запахи, разошлись по машинам.
В шесть утра в воздух поднялась первая волна самолетов, через час вторая. В трюмах осталось в резерве сорок истребителей на всякий непредвиденный случай.
Первую волну возглавил капитан Футида. Только ему одному было разрешено пользоваться радио, остальным запретили прикасаться к передатчикам до момента атаки.
Футида шел по приборам, ведя за собой почти двести машин. Он включил радио, настроил аппарат на станцию в Гонолулу. Передавали гавайскую музыку. Летели на высоте трех тысяч метров, над густым слоем облаков, закрывавшим просторы океана. Диктор из Гонолулу передал сводку погоды: «Видимость хорошая… Рваные облака, главным образом над горами на высоте полутора тысяч метров…» Это сообщение было как нельзя кстати… На островах было спокойно…
Перед тем как ринуться вниз, Футида передал на флагманский корабль условный сигнал: «Тора!» — внезапная атака удалась! — «Тора!».
Было семь часов пятьдесят три минуты по гонолулскому времени.
В гавани Пёрл-Харбор стояли девяносто шесть военных кораблей, и среди них восемь линейных — гордость и мощь американского флота. На палубах только что закончились воскресные молебствия, духовые оркестры исполняли государственный гимн… Грохот взрывающихся торпед оборвал звуки музыки…
Линкор «Оклахома» опрокинулся вверх килем и затонул. Вместе с ним — полторы тысячи моряков. Взорвались пороховые погреба на «Аризоне». Столб дыма, пронизанный языками пламени, взметнулся в небо на триста метров. В одно мгновение погибло 1102 человека. Загорелась «Вирджиния», затонула у пирсов «Калифорния» «Невада» выбросилась на отмель…
Подошла вторая волна торпедоносцев.
Пять линкоров было потоплено, три получили тяжелые повреждения. Горели крейсеры, эскадренные миноносцы, вспомогательные корабли… Тихоокеанский военный флот Соединенных Штатов потерял свою боевую мощь.
Эти глухие, тяжелые, словно подземные, взрывы услышала сквозь сон Джейн. Она села на кровати и ничего не понимала. Взрывы доносились со стороны Пёрл-Харбора, расположенного за хребтом гор, в десятке миль от Канэохе. В той стороне над океаном расплывалась пелена черного дыма. «Опять учения», — подумала Джейн и снова улеглась в нагретую постель. Было воскресенье, дети еще спали…
