против меня идти! Не тебе! – старик нахмурился и стукнул посохом.
– Почему так? Женщин за достойных соперниц не считаешь?
– Для меня ты не женщина, а дочь! И кровные узы не тебе рвать, – в его голосе звучал напор.
– Дочь? Я твоя дочь? – Миранда нервно рассмеялась. Откровение старика её поймало врасплох, но потом она быстро взяла себя в руки и с явным раздражением продолжила: – Ты в своём уме заявлять мне такое? Да даже если ты обрюхатил какую-то девку, которая дочь свою на пороге храма бросила, это не повод мне тебя отцом считать. Отец в первую очередь тот, кто воспитывал, а не клетку для зачатия из себя извергнул во время акта соития и развлечения. Уяснил?
Старик ещё больше нахмурился, потом негромко спросил:
– А если я скажу, что всю твою жизнь тебя отслеживал и поддерживал на расстоянии, отцом посчитаешь?
– Сказать, не сделать. Если бы делал, мой визит не стал бы для тебя неожиданностью, – тут же парировала она.
– Ты потеряла амулет и после этого связь с тобой при отрицательном твоём потенциале я потерял.
– Проклятье, – неприязненно поморщившись, тихо выдохнула она, – то есть ты всю мою жизнь следил за мной… Неплохое развлечение ты себе придумал.
– А ты думала, что старик Паисий сам по себе тебя так оберегал и ни разу не посмел и пальцем тронуть? Нет, это я на него заклятье наложил. И Вальда к тебе я привёл, и заставил влюбиться до беспамятства… Он с его характером на столь долгую связь по определению не способен был. А я привязал так, что до сих пор он от тебя отвязаться не может при всём своём желании…
– Альфреда тоже ты ко мне привязал?
– Зачем? Ты сама, если захочешь, привяжешь. Ты уже очень сильной ведьмой стала… и я не вмешивался почти всё последнее время. Лишь самоубиться тебе не дал, заставив Илиаса вовремя вмешаться… Сам бы он не успел, да и сил бы не хватило. Ты столь мощный посыл сформировала, что Творец уже был готов принять тебя, хоть и против Его планов это было.
– А каков был Его план? Инквизитором меня сделать?
– Нет. Ты проще поступить могла, лишь не захотела.
– Как проще? Как?
– Не смеши меня. Ты сама знаешь ответ на этот вопрос.
– Не знаю.
– Значит, ты не желаешь знать, так зачем меня спрашиваешь? Я ведь и ответить могу. Подумай хорошенько, прежде чем ещё раз спросить.
– Ответь!
– Хорошо. Слушай. После того как Альфред отправил тебя в подвалы, ты ведь разговаривала с ним наедине… – старик испытующе посмотрел на неё и после небольшой паузы, которую она не стала прерывать, продолжил: – В тот момент ты не могла не почувствовать, что всю его энергетику можешь стянуть за один раз лёгким ментальным движением, поскольку он поклялся её тебе восстановить… И как её восстановить, ты могла решить на своё усмотрение. Она была рядом и была твоей. Ты не могла это не чувствовать. И вот после этого уже бы ты диктовала свои условия. Но ты не захотела. Тебе хотелось ничего не брать самой, чтобы всё тебе предоставили на блюдечке, а ты бы ещё и условия ставила, на каком и с каким церемониалом при этом. Ты очень капризна, моя девочка, и избалованна. Я, конечно, поспособствовал этому в немалой степени, так что сетовать прав у меня нет, но ведь и ты сама расплачиваешься за это с лихвой. Не надоело ещё?
Никак не прокомментировав сказанное, Миранда некоторое время молчала, потом задала следующий вопрос:
– Когда я хотела Диего инкубом сделать, ты Вальда позвал?
– Нет. Он по своей воле явился. По мне так не самое плохое развлечение ты выбрала. А надоел бы инкуб тебе, я бы помог избавиться от него так, что ты бы и не догадалась о том. Вальд об этом не знал, он вообще обо мне не знает, вот и решил подстраховаться.
– Интересный расклад… очень интересный… Кто моя мать?
– Она давно умерла.
– Кто она?
– Зачем тебе о ней знать?
– Хочу!
– Её имя ничего тебе не даст. О ней мало кто помнит. Она была обычной невинной и милой девушкой, которая пошла против воли своей семьи, чтобы быть со мной.
– Почему она отказалась от меня?
– Она не отказывалась. Её убил её брат, перед самыми родами, я немного опоздал и не смог её спасти… зато успел спасти тебя. Так как его я тоже убил, то на меня начали охоту, и оставить тебя с собой я не мог. Поэтому уехал подальше и подбросил тебя к дверям храма, проследив при этом, чтобы кошка тебя до утра грела, а священник потом не обижал. Со временем поселился неподалеку, там в долине, за рекой, в бору, где ты цветы собирать любила, и издали наблюдал, как ты росла.
– В том доме, в чаще, где печка во всю горницу и полная миска отборных ягод всегда на столе стояла? Ты там жил? А почему ни разу не вышел ко мне? Я ведь так звала тебя! А потом решила, что это домик лешего, и подарки ему оставляла в обмен на ягоды…
– Я боялся… боялся, что привяжешься и не сможешь от меня уйти. Твоё сердечко было готово полюбить, но не мне было претендовать на твою любовь, ты должна была осчастливить ею не меня, а своего избранника. Мне хотелось подарить тебе сказку взаимной любви. Сказку, которой я сам был лишён. Но твоя сказка оказалась тоже не слишком долгой. Наверное, это семейное, – старик грустно вздохнул.
– Почему ты оставил тот дом? Он был очень милым и так нравился мне.
– Его сожгли. Мне пришлось перебраться сюда, в пещеру.
– Ты за это мор навёл?
– И за это тоже…
– А что было основным?
– Когда ты покинула эти места я стал иногда помогать местным, чем дальше, тем больше. Со временем совсем прятаться перестал и страждущие потянулись вереницей. Пары дней не проходило, чтобы кто-то недужный или хворый не пришёл. О том прознал местный граф и приехал ко мне вместе с управляющим своим, и потребовал с меня дань. Мол, раз живу на его земле и лечу, то должен десятину и ему, и в церковную казну. Вначале я по-хорошему пробовал откупиться, даже вылечил дочку его, но чем больше делал и денег давал, тем больше требований возникало, а потом и вовсе граф начал инквизицией грозить. Пришлось мне наложить заклятье, чтобы дороги ко мне найти не могли, на это граф удумал охранников послать вместе с одной хворой
