Алексей Войтешик - Свод (СИ)

― Вот видишь? ― Испанец хлопнул себя по увесистой мошне на поясе. ― Я сэкономил на этом три песо. Если и дальше так пойдёт, мне придётся усомниться в твоём здравомыслии.

Незнакомец беззвучно пожевал губами:

― Что ж, ― неохотно произнёс он, ― я пришёл заработать, и я сделаю это. Сэр, сколько вы готовы заплатить за информацию о Ричи «Ласт Пранке»?

Де ла Вега снисходительно улыбнулся:

― Если ты хочешь сообщить мне год его рождения, то не получишь ни гроша, а если же точно укажешь на его след, получишь достаточно для того, чтобы …очень далеко забраться вглубь материка, это я тебе обещаю.

 ― Я видел Ричи..., сегодня.

Морщины на лице Гарсиласо де ла Вега моментально разгладились. Он медленно наклонился к своему гостю.

Отставной моряк заговорщицки оглянулся, будто в этой крохотной комнате каким-то образом мог оказаться кто-то из тех, кому не нужно было знать о предмете их разговора:

― Вам я скажу, сэр. …Я два года ходил с ним под одними парусами…

― М-м-м, ― заинтересованно протянул испанец, ― милейший, а не плачет ли в таком случае виселица и по тебе?

― Плачет, сэр, ― на удивление спокойно ответил гость, ― вот для того, чтобы не угодить в Брайдуэл[11] мне сейчас как нельзя кстати может оказаться помощь важного господина. Здоровье, как вы уже, наверное, понимаете, является только вторым делом, вынуждающим меня податься на материк. Сделать это сейчас не так-то просто. Ведь на сегодняшний день даже портовые крысы на наших пристанях наперечёт и идут на корабли по-военному, строем…

Дела Вега, выслушивая это, был напряжён, словно охотничий пёс, взявший след:

― Говорите где Ричи, я думаю, мы сторгуемся…

Моряк снова осмотрелся:

― Я не знаю, где он сейчас, ― тихо произнёс он, ― но сегодня, что-то около полудня, в харчевне «Roamer David»[12] он угодил в руки гвардии. Куда они его увели, я не могу вам сказать, поскольку всех в этой харчевне стали «исповедовать» гвардейцы. Вы же знаете нынешние порядки….

Ричи здесь поверьте мне, сэр. Четверть картечи в моей груди это его «подарочки». За мной неоплаченный долг…

Гарсиласо де ла Вега решительно шагнул к двери и толкнул её:

― Лейтенант! ― крикнул он в тёмный проём.

На пороге появился офицер королевской гвардии.

― Срочно разошлите посыльных на пристани и к постам на воротах. С этой минуты выезд из города кого бы то ни было только с личного разрешения сэра Аткинсона, слышите? Без бумаги с его печатью никто из взрослых мужчин, похожих по описанию на «Ласт Пранка» не может покинуть пределы города в течение ближайших суток…

Офицер тут же исчез в гулком мраке коридора, а безымянный посетитель вельможи испанца озадаченно поскрёб грязным пальцем жёсткую щетину собственного подбородка и заговорщицки произнёс:

― Сэр. Я так понимаю, вы не знаете «Ласт Пранка» в лицо?

Испанец недовольно сморщился:

―  Я, ― признался он, ― как-то бывал в местах, где вполне мог его видеть, однако в то время моя голова была занята другими делами. А отчего это ты меня об этом спрашиваешь?

― Это я всё к тому, ― спокойно отводя от себя всякого рода подозрения, ответил ночной гость, ― что здесь в Барнстепле есть человек, который может быть вам гораздо полезнее и меня, и гвардии. Он узнает «Ласт Пранка» даже с закрытыми глазами и, в случае чего, отдаст вам его забесплатно.

Де ла Вега полностью превратился в слух. Он подвинул ближе к гостю изрядно полегчавший кувшин с вином и, попирая все каноны этикета, склонил голову к его нечистым устам.

― Здесь, — заговорщицки прошептал тот, — все его зовут Изи «Dry leg» (сухая нога).

― Как? ― неподдельно удивился испанец.

― Это его прозвище, ― уточнил моряк. ― Как его зовут на самом деле, я не знаю, сэр, но смею вас уверить, что по этому прозвищу его будет найти совсем несложно. Он человек очень известный здесь и, поверьте, имеет к Ричи неоплаченный должок гораздо весомее моего.

На лбу испанца выступила испарина:

― Может быть, ― ослабляя дрожащими руками узкий ворот, судорожно выдохнул он, ― раз уж вы так хорошо об этом осведомлены, расскажете, за что это он так озлоблен на «Ласт Пранка»?

― В том-то вся и беда Изи «Сухая нога», — разговорился изрядно подвыпивший моряк и криво улыбнулся, — что об этом хорошо осведомлён весь Барнстепл. Но не в моих правилах, сэр, пересказывать что-либо. Уж не сочтите за труд и при встрече узнайте у Изи об этом сами. Я и так сказал вам достаточно…

― Что ж, милейший, ― не стал настаивать Гарсиласо де ла Вега, ― вы действительно оказали мне услугу, давайте же тогда произведём расчёт.

Он отвязал от пояса мошну с деньгами, отсчитал пять золотых монет и подал их моряку:

― Этого вам хватит…, ― испанец тут же взял с комода бумажный свиток и сел за стол. Макнув перо в чернильницу, он аккуратно вывел на выгибающейся бумаге: «Подателю сего…», ― как ваше имя?

― Исраэль Киммельман…

― Вы иудей?

― Наполовину, сэр.

Испанец пожал плечами:

― Внешне это не заметно.

― О! ― улыбнулся моряк, ― я вам так скажу, если бы хоть четверть иудеев Англии была различима внешне, вы могли бы быть твёрдо уверены в том, что они здесь везде, сплошь и рядом. Народ моей матери всегда мог безошибочно найти «тёплое местечко» на земле.

― Что ж, ― не без ухмылки слушая слова посетителя, продолжил писать де ла Вега, ― …«Подателю сего, Исраэлю Киммельману разрешено покинуть Барнстепл на любом из судов, имеющих разрешение на выход в море. Так же ему разрешено иметь при себе провизию и две единицы оружия с запасом пороха и пуль…». Эта бумага подписана сэром Аткинсоном, ― уточнил испанец. ― Она позволит вам покинуть Англию и даже взять с собой провизию и оружие. Это я говорю к тому, если вы, бедняга, не умеете читать...

― Не стоит беспокоиться, сэр, ― вздохнул Киммельман, пряча в карман камзола свиток и монеты, ― иудеи, где бы они ни жили, обучены читать и писать на местном языке не хуже…

― Я не хотел вас обидеть. Итак, где вы говорите, можно найти Изи «Сухая нога»?

― Где-то в южной части города, возле свинарников Уингли, сэр, ― он заглянул за спину испанца, ― вы позволите?

― Что ещё? ― не понял де ла Вега.

― Оставшееся вино, сэр…

Испанец рассмеялся. Он подошёл к столу, взял кувшин с вином и со словами: «выпивка, моряк, не доведёт тебя до добра», отдал его смиренному иудею.

Киммельман вышел в коридор, полным учтивости жестом снял шляпу, поклонился и ушёл, аккуратно держа за ручку тонкую посуду с драгоценным виноградным продуктом. Испанец же, дождавшись, когда затихнут его неторопливые шаги, открыл окно и вышвырнул на мостовую кружку, из которой только что пил Киммельман.