лет, что он служил у него. А Акира не может не отвечать ему взаимностью, ведь он помог ему в большом горе.
Мы с Машей переглянулись.
— Вы хотите сказать, что Акира прошёл через что-то ужасное?
Служанка кивнула:
— Я была свидетелем этой истории. Окада-сама просто съездил по делам в деревню Киёкава и вернулся с этим юношей. Не все подробности мне известны, но…
Фуми начала рассказ.
***
Группа всадников во главе с Окадой Ёшикэзу въехала на территорию деревни, но их глазам предстала выжженная земля.
— Где эти восставшие? Мы заехали в такую глушь не для того, чтобы увидеть эти развалины! — сердился феодал, расстроенный тем, что путь был проделан впустую.
Навстречу ему подъехал верхом Ёшихиро.
— Ты разведал? Что происходит в Киёкава? — спросил Окада.
— Деревни Киёкава больше нет!
— Как?
— Она сгорела! А жители её забросили. Конечно, те, которые остались в живых. Похоже они уже успели как следует порезвиться здесь. Придётся возвращаться ни с чем.
— Погоди. Я зайду в храм.
Святилище при деревне Киёкава оказалось уцелевшим. Зайдя в зал для молящихся, в одиночку и без оружия, Окада увидел юношу лет четырнадцати, который стоял на коленях спиной к нему. Молодой человек явно принадлежал к низкому сословию, Судя по подвязанным штанинам и засученным рукавам, к крестьянскому. Его волосы ещё были собраны в детскую причёску — две петли, закрывающие уши. Он медленно обернулся, поняв, что теперь не один в зале. Выражение его лица было очень печальным, как будто недавно случилось большое горе. Запоздало осознав, что перед ним богатый господин, он низко поклонился, почти коснувшись головой пола.
— А я думал, эта деревня заброшена.
— Теперь — да, — мрачно ответил парень.
Заговорив, он мельком обнажил свои непочернённые зубы. Феодал не мог не увидеть в этом что-то варварское.
— А ты почему здесь? Потерялся?
— Не потерялся, но потерял всех. Мои родители погибли, моя сестра погибла, братья тоже погибли.
— Ты остался без семьи?
— Да.
Лицо его было посеревшим и осунувшимся, и весь вид — измождённым.
— И чего же ты будешь делать?
— Не знаю. С тех пор, как всё случилось, я бродил по этим местам, потеряв счёт времени, пока не остановился в святилище.
Сердце Ёшикэзу кольнуло жалостью к этому невинно пострадавшему человеку.
— Встань! — он сменил тон на повелительный. — Как тебя зовут?
— Мицуо.
— «Третий сын»? Ты идёшь со мной.
Мицуо молча послушался. Сейчас он готов был принять что угодно, что могло произойти с ним.
Посадив Мицуо вместе с собой на коня, Ёшикэзу отвёз его в свой лагерь. К моменту их прибытия парень был настолько измотан, что почти терял сознание. Такамото вышел поприветствовать своего господина поклоном.
— Здравствуйте, Окада-сама. Ой, кто это с вами?
— Я встретил его в храме, — общо ответил Ёшикэзу. — Принеси чего-нибудь поесть. Не видишь — человек с ног валится!
— Чего принести? — уточнил Мияги.
— Всего! — прикрикнул на него феодал.
Он слез с коня и помог спуститься Мицуо.
— Проходи, не бойся.
— Я не боюсь.
Через некоторое время Мицуо сидел в палатке Окады-сама, перед ним были три тарелки с рисом, бобовой пастой и копчёной рыбой. Парень съел пару комочков риса, положил палочки обратно на подставку и благодарно поклонился своему спасителю.
— Ешь, — велел Ёшикэзу. — Твоя скромность заслуживает уважения, но я действительно хочу помочь тебе.
Мицуо поднёс поднёс ко рту палочки и тарелку с рисом, неуверенно взглянул на феодала и продолжил есть. Проникнувшийся жалостью Мацуда подкладывал ему ещё рис из своей порции.
— Слушай, иди ко мне на службу, — сказал Окада-сама. — Станешь моим оруженосцем. Буду платить тебе по десять корейских мон и рисовый паёк ежемесячно. Да и ешь ты мало.
— Но я ничего не умею!
— Не страшно. Я смогу научить тебя всему необходимому.
— Хорошо. Я сделаю всё, что от меня зависит, но… разве могу я забыть то, что случилось с моими родными?
— Твои родные не покинут тебя. Их духи будут смотреть за тобой. Ты никого не потерял, ты только приобрёл новых близких. Первое, о чём я тебя попрошу… Мицуо — это не самое подходящее для тебя имя. Отныне я буду звать тебя Акира — «светлый».
— Акира… — повторил парень, пытаясь привыкнуть к своему новому имени.
— Ёшикэзу-сан, могу я поговорить с тобой? — привлёк внимание племянника Ёшихиро.
Они вышли из палатки.
— Действительно ли я услышал то, что ты сказал? Действительно ли ты возьмёшь на службу незнакомого мальчишку? Даже несмотря на его столь ничтожное происхождение? — Ёшихиро давал племяннику понять, что считает его решение опрометчивым.
— Не смотри на происхождение. Он может помочь нам. Может, боги послали мне его, чтобы я искупил свои грехи заботой о нём? А что касается умений, то…
Ёшикэзу отодвинул ткань, загораживающую вход в палатку, и взглянул на сидящего там Такамото, пытавшегося достать языком до носа.
— Я справлялся и не с такими.
***
— …Через некоторое время завязали ему волосы в узел, по-взрослому, почернили зубы, дали меч для защиты себя и господина. Он постепенно учится грамоте, осваивает верховую езду и стрельбу из лука. К этому осунувшемуся мальчику вернулась радость жизни.
Фуми замолчала, очевидно, закончив рассказ. Мы с Машей тоже сидели в тишине, не зная, как реагировать на услышанное. Удивительно, какие страшные вещи может пережить человек.
— И что же, о том, через что прошёл Акира, мало кто знает?
Фуми осознала, что уже давно теребит в руках шитьё просто так, и отложила его в сторону.
— Так уж повелось в нашем бренном мире. Если человек богат, знатного происхождения, то успехи его получают внимание, а горести — сочувствие. Если же человек происхождения низкого, ведёт тихую жизнь, то никому и дела нет.
***
Общая комната особняка Окады-сама пестрила разноцветными нарядами. Все десять женщин дома собрались перед своим господином и сохраняли тишину, готовые слушать то, что он скажет. Хозяин дома сидел на деревянной платформе, возвышавшей его над остальными. Рядом и ниже сидел Акира, Настолько неподвижный, что его можно было принять за статую.
— Надеюсь, вы услышите и примите вести, которые я сообщу вам сейчас, — начал феодал. — Но для начала… сакэ!
Акира подскочил и куда-то убежал, вскоре вернувшись с чашкой и кувшином. Ёшикэзу налил немного напитка из кувшина в чашку, протянул её своему оруженосцу, а сам сделал несколько больших глотков из кувшина. Оруженосец же продолжал держать свою порцию без намерений выпить. Вытерев усы, феодал перешёл к делу:
— Завтра утром я собираю своих людей и мы отправляемся навстречу чужеземному врагу. Это не так предсказуемо, как вражда с соседними родами. С нами может случиться
